форум осваивающих КОБ |
#6
|
||||
|
||||
Ответ: Как избавиться от животных хотелок?
А собственно наука?
А наука методично уничтожалась. Сначала горбачевским Политбюро. Которое закрыло атомные программы, закрыло проекты «Бурана» и «Энергии», закрыло финансирование множества научных тем в оборонной отрасли. Потом - комсомольцами из центров НТТМ, которые в 90-е влезали в НИИ, а потом вышвыривали из них науку. И людей, и научное оборудование. Буквально на свалку, на металлолом. Ну и американская помощь в этом деле тоже немаловажна. Уже можно резюмировать. Возникшая остановка научно-технического прогресса - процесс не объективный, а рукотворный. Сознательный. Тщательно спланированный и подготовленный. Самая настоящая контрреволюция. И эта контрреволюция произошла в обеих главных научных державах 20 века, в странах с противоположным общественным устройством, но с приблизительно равным уровнем развития производительных сил, странах с огромными ресурсами и самодостаточными экономиками. Произошедшее с СССР и грозящее ныне Соединенным Штатам - приобретает после такого рассмотрения совершенно новое, неожиданное, зловещее измерение. Еще один аспект научной контрреволюции. Если бы дело касалось только вопроса о том, кто есть главный в обществе, ученые или юристы с артистами и журналистами, это было бы не самым страшным в происходящем антинаучном повороте. В конце концов любой катаклизм объективно требует прихода к управлению тех, кто лучше ориентируется в жизненно важных вопросах. Пока распределительная сеть Единой энергосистемы находится в приличном техническом состоянии, главным может быть тот, кто умеет включения-выключения рубильников превращать в звонкую монету. Скажем, Чубайс, при котором недостроенная электростанция под Петербургом, еще не произведя ни одного киловатт-часа электричества, уже получила прибыль 100 миллионов рублей на перепродажах чужой электроэнергии. Когда электростанции и сама распределительная сеть начинают сыпаться от старости, возникает спрос на людей, которые что-то понимают. Пусть даже сохраняется начальствующее должностное положение экономистов-менеджеров и чиновников, перекладывающих бумажки и умеющих писать солидно выглядящие, но совершенно бессодержательные документы. При этом исходящее от понимающих людей низкопоклонное письмо: «Прошу Вас рассмотреть возможность…» с двадцатью пунктами, написанными ясно и четко, причем так, что становится очевидным объективная безальтернативность предложенного, - звучит для менеджеров и чиновников ультиматумом. До их мозга начинает потихоньку доходить, что без реализации этих двадцати пунктов у них просто ничего не получится. А реализовывать их самостоятельно они не могут. Они просто не понимают как это делать. И таки надо как-то выкарабкиваться - иначе через год кто-то будет их очень больно бить. Возможно, ногами. Это не просто рассуждения с элементами юмора. Это описание фактической ситуации осени 2008 года с письмом группы специалистов руководству очень крупного российского концерна. Первая реакция - охотничья стойка, возмущение: а кто они такие, чтобы нам ультиматумы выдвигать(хотя в письме все максимально уважительно: «прошу Вас рассмотреть возможность…»)? А потом, по мере проработки, - пункт за пунктом начинают ложиться в планы деятельности, под которые надо готовить финансирование. Иначе - и вправду с задачей не справиться. Короче, день «жареного петуха» поднимает на поверхность тех, кто может делать дело, тех, кто понимает, как его делать, какие шаги предпринимать. А теперь представьте себе, что таких людей просто нет. Есть множество узких специалистов, умеющих подставить данные других узких специалистов в стандартную программу расчета, математическую постановку физической задачи под которую лет пятнадцать назад делал человек, который уже умер. И в этой постановке задачи есть ошибка. Люди есть люди. Ошибки возникают у самых уважаемых профессионалов. Эта ошибка идет через все расчеты по указанной стандартной программе. Только для большинства случаев она не страшна - находится в пределах запаса прочности. А в некоторых - получается «Аквапарк». А вернуться к истокам расчетной программы никто не может - все узкие специалисты. Человек, который способен видеть модель рассчитываемых физических процессов - редкая фигура. В известной автору расчетной лаборатории на 300 человек специалистов, способных писать сложнейшие программы, был только один способный ставить им задачи. После его смерти профиль лаборатории стал меняться. Можно было выполнять типовые расчетные задачки по уже имевшимся программам. А за задачи нового типа браться стало невозможно. Но и описанная ситуация(опять же совершенно реальная - являющаяся документальным фактом, известным автору), - не самая страшная. Когда наука живет нормальной жизнью, не здесь, так в другом месте возникают люди с широкой научной эрудицией, способные видеть проблемы в целом и делить их на частные задачки для узких специалистов. Способные разобраться в истоках ошибочных представлений и исправить ошибки. А теперь представим себе ситуацию, когда такие люди исчезают. Причем исчезают не потому, что перестали рождаться способные к такому мышлению. А потому что сама практика науки отторгает концептуальное обобщающее мышление. Получил твердый факт? Можешь опубликовать. Можешь заработать на нем докторскую степень, Нобелевскую премию. Но не моги обобщать. Не моги строить гипотезы и теории, распространяющие вывод из твоего факта на факты, получаемые другими специалистами. Бред? - Увы, реальная тенденция сегодняшнего дня. Летом 2007 года на Международном семинаре «Структурные основы модификации материалов методами нетрадиционных технологий» в г. Обнинске я был неприятно поражен докладом «Нанотехнологии и смена типа научной рациональности». Автор доктор наук Н.А. Бульенков из Москвы говорит буквально следующие слова: «Для выхода из этого положения необходимо изменить существующий тип научной рациональности, отказаться от изучения только объектов мира объективной реальности и перенести свое внимание на изучение потенциальных возможностей в мире субъективной реальности, которые могут быть реализованы методами нанотехнологий. Математика…и ее раздел обобщенная кристаллография создадут основу для создания эффективных методов дизайна таких потенциально возможных структур».(дословная цитата из сборника тезисов докладов). В сущности в науке формируется новая философия отказа от поиска объективных закономерностей, благодаря знанию которых специалист из Новосибирска может понять то, что сделано в какой-то техасской лаборатории. Понять и воспроизвести в своем изделии. И заявить, что его изделие не хуже. А когда представитель юридического отдела указанной техасской корпорации начнет говорить, что новосибирский аналог - это совсем не то, что делают в Техасе, что это дешевая подделка, не обладающая и половиной необходимых качеств, этот же новосибирский физик смог бы разъяснить, что такие-то свойства продукта зависят от таких-то особенностей структуры, другие - от других, и все это сделано правильно и может быть воспроизведено хоть в Африке, а не только в Техасе. Вот зачем из науки изгоняется концептуальное мышление! Ради того, чтобы обеспечить конкурентоспособность крупных корпораций. Ради того, чтобы лишить остальных возможности импортозамещения. Продукты фирм с известными брэндами - законные и правильные. Все остальное - вне закона. Потому как оно чем-то отличается. И опять я вынужден произносить: это уже не догадка. Это реальность, с которой уже пора воевать. Ровно на этом же Международном семинаре прозвучал еще один доклад, как бы выпадающий из общей струи. Докладывала женщина, не являющаяся научным работником, а представляющая дилерскую структуру в области фармацевтики. Доклад ее назывался «Полиморфизм лекарственных веществ». Суть доклада была в следующем. Вы, ученые-материаловеды, знаете, что у веществ существуют различные модификации. Формула одна и та же, но структура разная. Разная симметрия молекул. Разный порядок расположения радикалов. И вот эти формы вещества имеют различный лечащий эффект. Одна полиморфная структура имеет замечательный лечащий эффект, а другая имеет лечащий эффект в 10 раз хуже или вообще не имеет. Вещества могут менять свою структуру в зависимости от температуры хранения, от вещества упаковки. Так вот, призываю вас, уважаемые ученые, вынести на конференции решение рекомендовать российскому правительству разработать законопроект, позволяющий бороться с производителями некачественных полиморфных аналогов действительно хороших лекарств крупных фармацевтических фирм. Это и есть ровно то, о чем я только что сказал. Задушить в зародыше саму возможность конкуренции. Но это возможно в том и только в том случае, когда наука лишена права что-либо утверждать наверняка на основании познанных общих закономерностей. Разберем тот же пример с американским двигателем Ф-1 ракеты-носителя Сатурн-5. Я как ученый, обладающий познаниями в металлофизике, готов утверждать, что использование американцами сплава инконель Х-750 в качестве материала стенки камеры сгорания в годы разработки двигателя было невозможно. Просто ввиду закономерностей, объективно существующих и общих для всех сплавов соответствующей группы - никелевых. Их жаропрочное состояние зависит от выделения в материале новой фазы, имеющей специфическую физику. К моменту разработки двигателя даже сам понятийный аппарат, в рамках которого в дальнейшем изучалась физика жаропрочности, конкретно - теория дислокаций,- была научной экзотикой и только-только начала добиваться первых успехов в объяснении законов прочности и пластичности. Сами сплавы уже существовали, но управлять их свойствами еще не умели, не знали с какой стороны подступиться. А потому стенка камеры сгорания, изготовление которой включало множество операций с жаропрочным никелевым сплавом, при которых материал выводился на уровень напряжений масштаба пластической деформации, должна была разрушаться в непредсказуемых местах. Просто из-за неконтролируемых фазовых изменений в структуре материала. Неконтролируемых по тем временам в принципе, а не потому что лень или техника не позволяла. Неконтролируемых потому, что неясно было, а что собственно должно контролироваться. Не было научных оснований задавать материалу соответствующие вопросы. Но в условиях современного состояния науки, в которой концептуальные обобщения не приветствуются, позиция защиты лунной аферы от разоблачения выглядит следующим образом. Технологи-материаловеды фирмы «Рокетдайн» очень старались и подбором режимов получили как раз такой материал, который и смог устоять перед тепловыми потоками в двигателе. Вы же не можете воспроизвести все манипуляции этих технологов, которые и составляют «ноу-хау» фирмы. Долго мучились, экспериментально проверяли работу камеры сгорания на огневых стендах, измеряли то, что получается. Производили изменения в материале и технологии его пайки. И наконец справились… Обезьяна посидела за пишущей машинкой и таки написала «Войну и мир» - вероятность исчезающе малая, но она отлична от нуля... Ну а кто в это не верит, тот плохой ученый. Помните сказку Андерсена про новое платье короля? Чем наука грозила крупному капиталу? Мы смогли назвать силы, которые были раздражены стремительным развитием научно-технического класса. В СССР это была партийно-советская номенклатура, терявшая контроль над ситуацией, в США это была финансово-промышленная олигархия, которая также теряла контроль за ситуацией. Выше мы уже указали на одну сторону необходимости для корпораций ослабления науки. Защиту от конкурирующих разработок. Но процесс этот медленный, да и к тому же идет прямо сейчас. А торможение науки уже произошло. Причем резкое. Надо разобраться с более срочными причинами остановки и подавления научного развития. Мы уже упоминали про то, что разработка персонального компьютера фактически была выполнена малой венчурной фирмой. И в принципе закрывала огромное направление - большие вычислительные машины корпорации IBM. Если бы разработка была перекуплена конкурирующей корпорацией, IBM становилась банкротом. Если бы СССР разработал свою машину чуть раньше, - результат для IBM не многим лучше. Неконтролируемое развитие автоматизации и роботизации ставило огромные корпорации в зависимость от малых фирм и кооперативов, работавших в области программирования, разработки всевозможных математических методов и алгоритмов, датчиков и исполнительных органов. Огромным капиталам быстрое развитие научно-технического прогресса угрожало обесцениванием. Обесцениванием не просто продуктов производства, но всего технологического наполнения заводов и фабрик. Скажем, в СССР Институт металлургии им. А.А.Байкова АН СССР вместе с главком «Тулачермет» уже вовсю готовили крупномасштабный экономический эксперимент по выработке металла в плазменных реакторах. Предварительные оценки экономической эффективности таких производств говорили: производство будет рентабельным при объеме производства 200 тысяч тонн металла в год. Рентабельность доменного цикла начиналась с 2 млн. тонн. Эксперимент, проектирование, стройка - и через 10-15 лет Советский Союз заменяет свои изношенные вдрызг Магнитогорский и Нижнетагильский металлургические комбинаты - десятками заводиков, обеспечивающих региональные потребности в металле. При этом закрываются тяжелейшие для разработки шахты, которые только и существовали ради коксующихся углей - для нужд металлургии. Все! Это конец не только обветшавшим советским металлургическим комбинатам, но и мировой модели металлургического производства. Основной капитал гигантских металлургических корпораций обесценивается как анахронизм. И кто после такого перелома будет заказывать музыку - не вполне понятно. Хотя предсказать можно. Местный инженерный кооператив, собственно и обслуживающий такой заводик. Перспектива вполне осязаемая. А ведь это всего лишь один из многих вполне реалистичных проектов, созревших для реализации к середине 80-х. Угроза всевластию финансово-промышленной олигархии становилась совершенно реальной. Но и этого мало. Быстрое развитие и распространение научного знания вышибало у корпораций главный козырь их бизнеса - технологическую тайну. Выше я уже говорил, что мы малой командой два года не пропускали на российский рынок растровые валы для флексографской печати. Мы просто создали конкурирующее производство - и поставили менеджеров иностранных фирм в тупик. Поставка валов взамен изношенных была изюминкой бизнеса. Его конфеткой. Приобретаешь достаточно дешевую машину - и на долгие годы становишься дойной коровой для поставщика изнашиваемой детали. Это мы сейчас не можем делать собственные мобильники и даже детские игрушки. А при нормальной науке и развитой промышленности - воспроизвести аналогичное производство несложно. Научный прогресс, таким образом, объективно двигался в направлении устранения условий «избранности» - в одной стране «слуг народа», в другой - «владельцев заводов, газет, пароходов». Народы Советского Союза и США поставили под угрозу существование аристократии в ее современных формах. Аристократия же не нашла другого способа спасения себя от неминуемого устранения с политической и экономической сцены, кроме поворота в сторону мракобесия. И тем самым поставила под угрозу само существование этих двух великих народов и как бы не всего человечества. Организм с отсутствующими или со спящими мозгами, - не видит, не может оценить и проанализировать подступающие угрозы. Не может подстелить соломку в месте будущего падения. А наука - в сущности центральная нервная система организма человечества. Его нервные окончания, с помощью которых он видит, слышит, обоняет и осязает окружающий мир, чувствует боль внутри себя самого, вырабатывает импульсы управления моторными реакциями и идеи целенаправленных действий: дом построить, посеять хлеб и приготовить место для хранения урожая, создать станок, на котором можно соткать себе полотно для рубахи и штанов. А если потребуется, то и отрубить пораженный гангреной палец. Безмозглый - обречен. Никакие самые сильные инстинкты продолжения рода, например, не спасут от голодной смерти зимой того, кто по весне не посеял, а по осени не собрал и не заложил в заблаговременно подготовленное место хранения урожай. Никакие рыночные свободы не спасут страну, в которой увеличение населения не сопровождается соответствующим количественным ростом производительности сельского хозяйства и ростом объемов спасающего от зимнего холода жилья. А мировая аристократия, заботящаяся о сохранении статус-кво собственной сословной избранности, частично вырезала, частично отравила реальный мозг человечества, представив ему в качестве мозга самое себя. Возможна ли иная интерпретация? Действительно, безмозглость плоха, но ничем не лучше и свихнувшиеся мозги. - Если вдруг сам институт науки заходит так далеко в своей неуемной преобразовательной деятельности, что это становится опасно. Такая постановка вопроса вполне законна. Развитие науки в 20 веке довело мир до состояния балансирования на краю ядерной пропасти. Развитие генной инженерии угрожает человечеству появлением страшных мутаций как в собственном человеческом роду-племени, так и в окружающих человека растениях и животных организмах. Мутаций, способных превратить поля с пищевыми злаками в миллионы гектаров зреющей отравы. Человечество уже сталкивалось с подобной проблемой, возникшей, правда, не в результате деятельности науки, а по естественным причинам. Грибок спорыньи, поражавший злаки, превращал хлеб в страшную отраву, десятками тысяч отправлявшую людей на тот свет. Представим себе нечто подобное, но неизвестное, вырвавшееся за пределы научных лабораторий и начавшее жить собственной жизнью. Как, например, не имеющий естественных врагов в европейской природе колорадский жук или захватывающий поля и тоже не имеющий естественных врагов борщевик. Можно вопрос поставить и так. Подавление научно-технической революции - превентивная мера, назначенная спасти человечество от самоубийства. Так ли это? На этот вопрос нет рационального ответа. Но есть ответ нравственный. Выше приводился рассказ о наблюдении автором за тем, как, на каком принципе строились команды будущей постсоветской аристократии. Ровно те, которые фактически разгромили советскую науку и советскую высокотехнологичную и наукоемкую промышленность. Этих людей отбирали по принципу готовности к воровству, к обкрадыванию страны и народа. На самом деле были и другие наблюдения за этой публикой. На том же факультете физической и квантовой электроники МФТИ на двухнедельные осенние сельхозработы в 1983 году одновременно по всевозможным как бы уважительным причинам не выехали 38 человек актива 5 курса. Актива факультетского и институтского уровней: всевозможные члены комитетов комсомола, студсовета, профкомов, командиры добровольной народной дружины и члены институтской учебно-воспитательной комиссии. Именно на этом курсе было очень много активистов. Перед поездкой в колхоз курс решением собрания разрешил не ездить девочкам. Не так их много на физтехе. А погода во второй половине сентября была плохая. К концу сельхозработ вовсю пошел снег. Так вот, рядовые пятикурсники оказались в результате невыезда активистов перед необходимостью работать за двоих. План по площадям назначался курсу, а не половине курса. И ведь активисты все это видели и знали. Ведь встречали друг друга в Долгопрудном. Видели, как их много, проигнорировавших поездку в колхоз. Но - въехать в рай на чужом горбу - это было как раз в стиле указанной команды будущих руководителей Центров НТТМ, будущих банкиров. Именно моральный облик тех, кто разрушал советскую науку, с легкостью менял свое научное будущее(а большинство из них прошли через аспирантуру того же МФТИ) на перспективу стать президентом будущего собственного банка, - совершенно четко указывает на безошибочность нашей оценки целей научной контрреволюции. Не во благо она происходила. Если бы во благо, то это делалось бы другими руками - чистыми. Так что приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Разрушение науки, разрушение наукоемких отраслей, разрушение самой Советской страны - делалось низкими людьми с низменными, эгоистическими целями. И у этих людей в союзниках оказались и горбачевское Политбюро, и часть партийного и государственного аппарата, и небезызвестный «вашингтонский обком», за помощью к которому перед арестом побежал тот же Ходорковский. Вместо заключения Остановка научно-технической революции, деградация собственно науки, потеря ею концептуальности, способности к глубоким и широким обобщениям, превращение оставшихся ученых в зависимых и безропотных чиновников, а научной продукции - в поток главным образом бессодержательного информационного мусора, не отвечающего ни на один действительно важный вопрос современности, - есть результат рукотворной, сознательной, злонамеренной операции, осуществляемой по сей день во всемирном масштабе. Не был бы атеистом, назвал бы, наверное, случившееся - наступлением Антихриста. А в своем атеистическом качестве я способен называть только некоторые фамилии. Генри Киссинджер, Сорос, например. Готов называть некоторые активно участвующие в этом процессе корпорации: Боинг, ИБМ, Майкрософт в Америке, Ай-Си-Ай в Англии. Готов назвать участника этого процесса, представляющего американскую государственную машину, - НАСА. И готов назвать ту единственную в мире силу, которая в принципе способна переломить ситуацию. Это сама наука. Но ей для этого надо породить из своей среды настоящих святых. Способных выдерживать насмешки и издевательства коллег, а может даже и родных, потерю социального статуса, обвинения в шарлатанстве и лжеучености, готовых, вероятно, жертвовать самой жизнью во имя Истины. Способных не только формулы писать, но и зарабатывать на хлеб и на научное развитие, независимое от бюджетов и богатых спонсоров, которые «танцуют девушку, потому как ее ужинают.» Способных видеть перед собой не только узко-специальную научную задачку, а смотреть на мир философски, связывать между собой гуманитарное и естественнонаучное знание, связывать совесть с высшей рациональностью математического и физического исследования. Связывать биологию человека с вопросами теософии. Не думаю, что этим людям удастся уйти от хотя бы внутренней, идущей из сердца, апелляции к самому Богу. И потому восстающая во имя себя самой, во имя истины и даже уже во имя существования человечества, - наука - должна будет превратиться в новую редакцию Церкви. И не надо бояться об этом говорить. Это надо проповедовать. Настойчиво и воинственно. Нынче мы в ответе За Россию, за народ, И за все на свете… А еще так: Просто нечего нам больше скрывать Все нам вспомнится на Страшном суде. Эта ночь легла как тот перевал, За которым исполненье надежд. Видно прожитое - прожито зря. Но не в этом, понимаешь ли, соль. Видишь, падают дожди октября, Видишь старый дом стоит средь лесов. Хорошие песни писали в эпоху НТР - в 60-е и в первой половине 70-х. По этим песням можно узнавать «своих». Они - что-то типа пароля или даже знамени, под которым пора собираться: Мы с тобой пройдем по кабакам Команду старую отыщем там. А здесь? - А здесь мы просто лишние. Давай, командуй, капитан! |