Небольшие соображения относительно работы ВП СССР "Смута на Руси: зарождение, течение, преодоление…"

[t0r1r]

Возникшие соображения вызваны в частности следующим текстом, содержащимся в вышеупомянутой работе:

В качестве иллюстрации достижений Востока и оценок Востоком пути развития, которым идёт Запад, приведём фрагмент из книги воспоминаний “Третий глаз” тибетского ламы Лобсанга Рампы (родился в начале ХХ века):
«Может показаться, что Тибет, в котором нет стёкол, подзорных труб и зеркал, — какая-то чуднáя страна1. Но наш народ нисколько не чувствует себя несчастным из-за этого. Он точно так же отказывается и от колеса. Колесо служит скорости, то есть цивилизации (исторически реально — европейского типа: наше уточнение при цитировании). Мы давно поняли, что деловая жизнь столь стремительна, что не оставляет никакого времени на познание духа (т.е. на личностное развитие людей, составляющих общество: — наше пояснение при цитировании). Наш физический мир развивался медленно, так что вместе с ним развивались наши эзотерические познания — познания о тайном и скрытом. Тысячелетиями мы проникали в тайны ясновидения, телепатии и других областей метафизики. Действительно, некоторые ламы могут, например, раздевшись донага, сесть в жуткий мороз на снег и силой мысли растопить его под собой, но они никогда не будут делать это на потеху любителям острых ощущений. Ламы, добившиеся высших познаний в оккультных науках, могут оторваться от земли и парить в воздухе, но и это они не станут демонстрировать, чтобы просто позабавить более или менее наивную публику» (Лобсанг Рампа. “Третий глаз”, «Лениздат», 1991*г., с.*86).
К этим свидетельствам Лобсанга Рампы о возможности развития вне технико-техноло*ги*чес*кого пути только отдельных представителей малочисленной “элиты”, а не общества в целом, — каждый может относиться соответственно его мироощущению и миропониманию.

Для начала немного из того, что удалось найти в открытых источниках относительно личности самого этого Лобсанга Рампы:

Тьюсдей Лобсанг Рампа (Tuesday Lobsang Rampa) — имя, под которым популярный английский писатель Сайрил Генри Хоскин (Cyril Henry Hoskin, 1910—1981) писал многочисленные книги об эзотерике, мистике и оккультизме. Имя Вторник (англ. Tuesday) обусловлено якобы существующим обычаем тибетцев давать детям имена согласно дням недели. Настоящее имя писателя было скрыто, и читательский мир воспринимал его как реального тибетского ламу с детально описанной в книгах биографией.

Исследователь и тибетолог Генрих Харрер, нанял частного детектива по имени Клиффорд Бьюрджес, который выяснил, что Хоскин никогда не был в Тибете и не говорил по тибетски. Результаты расследования были опубликованы в газете Дейли Мэйл в феврале 1958 г.

Сам же Хоскин утверждал, что является тибетским ламой по имени Вторник Лобсанг Рампа, вселившимся в тело британца.

А теперь собственно соображения.
Казалось бы: Ну и что?! Ну переселился тибетский лама в тело британца и начал нести этим западным недоумкам свет Знания и Просветления, и?

Да ничего, вот только одно смущает, и смущает ОЧЕНЬ сильно:
Кроме "Третьего глаза" просветленный лама Лобсанг Рампа (или все-таки англосукский пейсатель Сайрил Генри Хоскин?) так же разродился грандиозным твАрением под названием "История Рампы".
(Разумеется твАрением так же основанном на абсолютно реальных событиях. Ну кто бы усомнился, после грандиозных то откровений "Третьего глаза"???).
И в этой самой "Истории Рампы" мы встречаем поистине шедевральные выкидыши больного воображения:
(жирным курсивом - мои комментарии от которых просто не смог удержаться)

Как бы там ни было, я продолжил путь и направился в Унги. Мои советчики дали мне очень четкие наставления насчет того, как перейти через границу на русскую территорию. Чувствовал я себя скверно и часто садился отдыхать. Во время одной такой передышки я сидел на обочине и лениво смотрел на поток людей, машин и повозок. Переводя глаза с одной группы людей на другую, я обратил внимание на пятерых вооруженных до зубов русских солдат с тремя громадными овчарками. Не знаю почему, в ту же минуту на меня бросил случайный взгляд и один из солдат. Сказав что-то своим спутникам, он спустил с поводка всех трех овчарок, и те бешено рванулись ко мне, в яростном возбуждении разбрызгивая слюну с оскаленных клыков. Солдаты тоже бегом двинулись в мою сторону, с автоматами наперевес. Как только собаки приблизились, я направил на них дружелюбные мысли, и у них не осталось больше ни страха, ни ненависти. Они внезапно бросились ко мне, виляя хвостами, облизали с головы до ног и чуть не убили меня изъявлениями своей дружбы, потому что я все еще был очень слаб. Прозвучала резкая команда, и псы съежились у солдатских ног, возвышавшихся теперь прямо надо мной.

- A! - сказал ефрейтор, по-видимому их командир, - ты, должно быть, настоящий русский, к тому же здешний, иначе собаки разорвали бы тебя на куски. На это они и натасканы. Погоди чуток и сам увидишь.

Они пошли прочь, таща за собой упирающихся собак, которые хотели остаться со мной. Через несколько минут собаки резво вскочили и бросились в заросли у дорожной обочины. Оттуда донеслись леденящие душу крики, потом какой-то булькающий хрип. За моей спиной раздался шорох, я оглянулся, и к моим ногам упала откушенная у запястья окровавленная рука, а пес стоял над нею, помахивая хвостом.

- Товарищ, - сказал ефрейтор, вразвалку подходя ко мне. - Должно быть, ты действительно свой, если Серж так себя ведет. Мы едем в свою часть в Краскино, а ты, видно, уже давно в пути. Хочешь, мы подвезем тебя туда, если тебя не испугают пять трупов в кузове?

- Да, товарищ ефрейтор, я был бы вам очень благодарен, - ответил я.

Он пошел впереди. Собаки, виляя хвостами, бежали со мной рядом. Наконец он подвел меня к небольшому грузовику с прицепом. Из угла прицепа текла тонкая струйка крови, грязной лужицей застывая на земле. Равнодушно взглянув на сваленные в прицеп трупы, он присмотрелся к слабым судорогам умирающего, достал револьвер, выстрелил ему в голову, спрятал оружие в кобуру и, не оглядываясь, отошел к грузовику.

Мне дали место в кузове грузовика. Солдаты были в хорошем настроении и хвастались, что ни один иностранец ни разу не перешел границу во время их дежурства, рассказывали, что их взвод был награжден за образцовое несение службы. Я сказал им, что направляюсь во Владивосток, чтобы впервые в жизни повидать этот великий город, и надеюсь, что у меня не будет проблем с языком.

- О! - загоготал ефрейтор. - Завтра туда едет наш грузовик отвозить этих собак на отдых, потому что от избытка человеческой крови они так звереют, что даже мы не можем с ними справиться. Присмотри за ними вместо нас, и мы подбросим тебя завтра во Владивосток. Ты понимаешь нас, значит, тебя поймет всякий в этих краях. Это тебе не Москва!

Так я, убежденный ненавистник коммунизма, провел эту ночь в гостях у русских пограничников. Мне были предложены вино, женщины и песни (ни куя себе шикуют русские пограничники-ефрейторы!!!!!), но я отказался, сославшись на возраст и слабое здоровье. Подкрепившись простой, но доброкачественной пищей, какой я давно уже не видел, я улегся спать на полу, и сон мой не тревожили укоры совести.

Подойдя к машине, он сел в кабину и дал мне знак сесть рядом. Он завел мотор, включил передачу, выжал сцепление, и мы с ревом покатили по узким улицам Владивостока, подпрыгивая на ухабах. Внизу, в бухте, стояло множество кораблей, мне и в голову не приходило, что их так много на свете.

- Слушай, поп, - сказал Борис, - на всех этих судах трофейные грузы. Это все товары, которые предназначались американцами по лэндлизу совсем другой стране. Они думают, что товары захвачены японцами, а мы отправляем их по железной дороге (Транссибирской магистрали) в Москву, где партийное начальство думает, что отбирает себе самое лучшее. А самые лакомые кусочки отбираем себе мы, потому что у нас свой уговор с портовиками. Мы смотрим сквозь пальцы на их плутни, а они - на наши. У тебя были когда-нибудь часы, поп?