Возрождение русских деревень

[Старки]

А теперь обратимся к голосу русского народа:

Возговорит Илья Соловейке-разбойнику:
“Что у тея дети во единый лик?”
Отвечает Соловейко-разбойничек:
“Я сына-то выращу – за него дочь отдам,
Дочь ту выращу – отдам за сына,
Чтобы Соловейкин род не переводился”.
За досаду Илье Муромцу показалося;
Вынимал он саблю свою вострую,
Прирубил у Соловья всех детушек.

А теперь обратимся к голосу русского народа (с)

Сноха пошла в сарай доить корову,
Подкинуть сена в ясли и закрыть овец.
Вслед, как обычно, свёкор смотрел сурово.
Терпеть приходится, ведь мужа он отец.

Подол за пояс подоткнув, к ведру нагнулась,
А сзади свёкор, словно коршун, налетел.
Она в руках его огромных задохнулась,
А он зажать ей рот углом платка сумел...

Ласкал её он тяжело и исступлённо,
В безумной страсти груди целовал.
Задрав подол исподних юбок умудрённо,
Давя на спину, в ясли с сеном нагибал.

Она стонала, плакала, просила,
Молила отпустить. Ведь это грех...
Его заворожила злая сила,
Не слыша ничего, он ждал утех.

Сжимая бёдра, раз за разом, с силой,
Всё, что хотел так долго, получал.
Её от похоти такой тошнило,
А он подол повыше юбок задирал.

Корова бурая косила влажным глазом,
Притихли овцы, сбившись в полукруг.
Струились косы по лицу каскадом,
И ей не вырваться из этих цепких рук.

Познала стыд и опыт сладкой неги,
Она не знала, что такая есть...
Её обнюхал конь дрожащий, пегий,
Ведра пустого загремела жесть.

– Ну, ты тово... Давай, дои корову.
Поправь кофтёнку, нечего рыдать.
Тебя кормлю я за спаси-здорово,
И тебе мужа ещё долго ждать.

Сама не скажешь – люди не узнают,
А я не стану часто приставать.
Начнёшь артачиться, то так тебя взнуздаю,
И будешь ты без продыху пахать.

Шуршали мыши за яслями, в сене,
В ведро парное билось струйкой молоко.
Тонули слёзы в белоснежной пене,
Снохой без мужа жить так нелегко...