Обращение об отмене ст.282 УК РФ. Сбор подписей

[musson]

- А ну их... Идем. Бери.
Замечательная печь на своей ослепительной поверхности несла исторические записи и рисунки, сделанные в разное время восемнадцатого года рукою Николки тушью и полные самого глубокого смысла и значения:

"Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, - не верь.
Союзники - сволочи.

Он сочувствует большевикам."

Рисунок: рожа Момуса.
Подпись:

"Улан Леонид Юрьевич".

"Слухи грозные, ужасные,
Наступают банды красные!"

Рисунок красками: голова с отвисшими усами, в папахе с синим хвостом.
Подпись:

"Бей Петлюру!"

Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства -
Мышлаевского, Карася, Шервинского - красками, тушью, чернилами, вишневым соком записано:


(Нарисован весьма похожий браунинг.)

"Да здравствует Россия!
Да здравствует самодержавие!"

"Июнь. Баркаролла."

"Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина."

Печатными буквами, рукою Николки:

"Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского райкома.
Дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер,
1918 года, 30-го января."

- Я, Елена Васильевна, понимаю. Что вы! - Анюта тревожными,
расширенными глазами поглядела на Елену. - Что в городе делается, царица небесная! Тут на Боричевом Току, иду я, лежат двое без сапог... Крови, крови!.. Стоит кругом народ, смотрит... Говорит какой-то, что двух офицеров убили... Так и лежат, головы без шапок... У меня и ноги подкосились, убежала, чуть корзину не бросила...

Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней.
В ночь со второго на третье февраля у входа на Цепной Мост через Днепр человека в разорванном и черном пальто с лицом синим и красным в потеках крови волокли по снегу два хлопца, а пан куренной бежал с ним рядом и бил его шомполом по голове. Голова моталась при каждом ударе, но окровавленный уже не вскрикивал, а только ухал. Тяжко и хлестко впивался шомпол в разодранное в клочья пальто, и каждому удару отвечало сипло:
- Ух... а...
- А, жидовская морда! - исступленно кричал пан куренной, - к штабелям его, на расстрел! Я тебе покажу, як по темным углам ховаться. Я т-тебе покажу! Что ты робив за штабелем? Шпион!..

Но окровавленный не отвечал яростному пану куренному. Тогда пан куренной забежал спереди, и хлопцы отскочили, чтобы самим увернуться от взлетевшей, блестящей трости. Пан куренной не рассчитал удара и молниеносно опустил шомпол на голову. Что-то в ней крякнуло, черный не ответил уже "ух"... Повернув руку и мотнув головой, с колен рухнул набок и, широко отмахнув другой рукой, откинул ее, словно хотел побольше захватить для себя истоптанной и унавоженной земли. Пальцы крючковато согнулись и загребли грязный снег. Потом в темной луже несколько раз дернулся лежащий в судороге и стих.

Над поверженным шипел электрический фонарь у входа на мост, вокруг поверженного метались встревоженные тени гайдамаков с хвостами на головах, а выше было черное небо с играющими звездами.

Михаил Булгаков. Белая гвардия

http://lib.ru/BULGAKOW/whtguard.txt