Философия в Древней Японии

[Шевчук Денис]

Философия в Древней Японии

Японский отпечаток Дзен-буддизма в самурайской жизни. Однажды к мастеру пришел, монах чтобы узнать, где находится вход на пути истины.. Мастер спро*сил его: слышишь бормотанье ручья? — Слышу, — ответил монах. — Вход здесь, — сказал мастер.
Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего лег в основу всей японской культуры, органично влив*шись в сознание самураев и всего народа.
Вот что написал дзэнский мастер Роан:
С чем же сравнить
Тело твое, человек?
Призрачна жизнь,
Словно роса на траве,
Словно мерцанье зарниц.
В этих поэтических строках отражено истинное представление самурая о жизни и смерти, о есте*ственном принятии небытия как неизбежности, как иллюзорного кратковременного эпизода в бесконеч*ной драме бытия.
Буддизм зародился в Индии и проделал долгий через Китай и сложный путь развития покуда не был принят жителями японских островов.
Основой учения Будды являются 4 благородные истины:
— истина страдания (все в мире преходяще, не имеет постоянства и полно скорби);
— истина причины (причиной страдания явля*ются жажда бытия, желания, страсти, влечения);
— истина освобождения (освободиться от стра*даний можно лишь отказавшись от желаний, пода*вив в себе все страсти);
— истина пути (для достижения спасения необ*ходимо выключиться из круга перевоплощений, дос*тигнуть состояния нирваны, то есть угасания или исчезновения).
Все это возможно, если следовать среднему вось*миричному пути спасения:
1. Правильное видение.
2. Правильная мысль
3. Правильная речь.
4. Правильное действие.
5. Правильный образ жизни.
6. Правильное усилие.
7. Правильное внимание.
8. Правильное сосредоточение.
В Японию буддизм попал в VI—VII вв. с при*бывшими на острова монахами, и сначала религиозными источниками учения служили священные буд*дийские книги на китайском языке. В скором вре*мени буддизм стал быстро распространяться по всей стране. Но борьба между монахами-миссионерами за сферы влияния в пропаганде учения и привлече*ние к нему новых сторонников, а также идеологи*ческие различия в толковании доктрины махаяны привели к появлению большого количества сект, либо аналогичных китайским, либо образующих новые от*ветвления. В 754 г. возникла секта Тэндай, затем — Сингон, отличавшаяся особенной терпимостью к синто.
Синтоистские священнослужители тоже не стремились настраивать своих приверженцев про*тив буддизма, и через некоторое время эта обоюд*ная терпимость привела к тому, что синтоисты ста*ли рассматривать буддизм как одну из ветвей в самом синто. Впоследствии они слились в одно своеобраз*ное направление
В XII столетии возникли секты Синею, Дзёдо, Нитирэн и Дзэн, а кроме них в Японии еще появи*лись Хоккэ, Синагон, Син, Дзи и другие.
Среди многочисленности и разнообразия сект только Дзэн выделился в уникальный орден — один из самых значительных в буддизме не только с точки зрения его исторической важности и духовной жизненности, но и с точки зрения непревзойденной оригиналь*ности и притягательной силы, претендующий на то, что он передает сущность буддизма непосредственно от его автора, причем без помощи какого-либо тай*ного документа или таинственного обряда.
Триумфальное шествие дзэн по Японии и вне*дрение этой религиозной доктрины в среду самураев имело вполне определенные и веские причины, и одна из них — суровый образ жизни самураев, чуждый праздности и ориентированный на простоту. Учение дзэн проповедовало аскетизм, жизнь без излишеств, правильное оценивание собственных возможностей, постоянное самосовершенствование и гармонию с природой и окружающим миром, а все это как нельзя лучше соответствовало представлениям самураев о жизни и помогало им реализовать их внутренние духовные устремления.
В отличие от ортодоксального учения, дзэн не тре*бовал отчуждения от всего мирского, не призывал к полному отказу от влечений и страстей ради дости*жения нирваны. Дзэн обращался к разуму и духу, предлагая интуитивный путь познания, на котором надо использовать собственные внутренние ресурсы, как сознательные, так и подсознательные. Основная идея дзэн — контакт с внутренними процессами человеческого существа без привлечения каких-либо вне*шних, неестественных воздействий. Самый главный авторитет в дзэн — это собственная внутренняя при*рода. Разум человека, учит дзэн, постоянно пребыва*ет в суете мирских дел, метаясь в им же созданных условностях и границах и не замечая их противоес*тественности. Требуется совсем немногое — за обы*денностью и монотонностью жизни узреть Великий Символ и, познав глубину всех внешних форм, пре*одолеть ее. Только тогда все вещи откроются в един*стве, а человек преодолеет ту тонкую, невидимую, но чрезвычайно плотную завесу, которая мешает ему слиться с природой и обрести «спонтанность само*проявлений духа».
Подвижники дзэн-буддизма в Японии нередко сами происходили из самурайских родов и были тес*но связаны с воинским сословием. Проповедуемые ими философские концепции во многом соответство*вали образу жизни самураев и совершенствовали их моральную и духовную сферу. Дело в том, что языческие формы синтоизма хотя и наполняли всю деятельность самураев всепроникающим духом ками, но все же отставали от культурного роста нации и не могли заполнить образовавшиеся бреши в философс*ком и морально-этическом воспитании. Однако ду*ховные семена, посеянные религией синто, нашли
Проповедуемые ими философские концепции во многом соответство*вали образу жизни самураев и совершенствовали их моральную и духовную сферу. Дело в том, что языческие формы синтоизма хотя и наполняли всю деятельность самураев всепроникающим духом ками, но все же отставали от культурного роста нации и не могли заполнить образовавшиеся бреши в философс*ком и морально-этическом воспитании. Однако ду*ховные семена, посеянные религией синто, нашли питательную среду в религии буддизма, в частности в одном из его направлений — дзэн.
Дзэн-буддизм призывал к абсолютной гармонии с природой, а это соответствовало и синтоистским верованиям, к постижению Пути, что тоже находи*ло отклик в синто, ибо синто — это Путь Богов, а для самурая Путь — это служение; поэтому неудиви*тельно, что самураи нашли духовную опору в новом учении и оно прочно закрепилось в их среде.
Дзэн утверждал непознаваемость Единой Вселен*ной, говорил о преходящем всего сущего, отрицал объективность реальности, называя ее иллюзорным воплощением воображения. Дзэн-буддизм отрицал Бога в традиционном, общепринятом понимании, Бога, который требовал послушания и судил умер*ших, посылая их души в рай или ад. В дзэн человек выступал одной из жизненных сил мироздания и имел неоцэаниченные возможности. Являясь участником бесконечного цикла перерождений, он должен сам развивать свой внутренний мир и заложенные при*родой способности, постоянно работая над собой, со*вершенствуя дух и плоть.
Бесстрашие самураев, их готовность к самопожер*твованию во имя чести и долга, полное презрение к смерти и другие качества еще более усугубились под влиянием дзэн-буддизма. Постепенно дзэн, завладев умами самурайского сословия, охватил учением огром*ное количество приверженцев, и из их рядов выдви*нулись патриархи ордена. К таковым, несомненно, относятся Такуан (1573—1645) и Хакуин (1686— 1769); вклад, который они внесли в развитие при*кладных аспектов дзэн, касающихся боевой подготов*ки самураев, трудно переоценить.
В своем знаменитом письме, адресованном мастеру фехтования Ягю Тадзименоками Мунэнори (1571—1640), Такуан, аб*бат храма Дайтокудзе в Киото, освещает не только основы учения дзэн, но и тайны боевого искусства в целом. Рассуждая о фехтовании, он пишет о том, что одной только искусной техники недостаточно для того, чтобы стать настоящим мастером: человек должен глубоко проникнуться духом этого искусства. Этот дух улавливается только тогда, когда разум худож*ника приходит в совершенную гармонию с принци*пом самой жизни, то есть когда он достигает опреде*ленного умственного состояния, называемого «мусин» («у-синь») — «отсутствие разума». На языке буддиз*ма это означает уход за пределы дуализма всех форм: жизни и смерти, добра и зла, бытия и небытия. Именно здесь все искусство сливается с дзэн. Такуан особо под*черкивает значение мусин, который в какой-то степе*ни соответствует понятию «бессознательное».
С точки зрения психологии, это состояние ума, всецело подчиненного неизвестной «силе», которая приходит неиз*вестно откуда и в то же время, кажется, способна овладеть всей областью сознания и заставить его слу*жить неизвестному. Вследствие этого человек стано*вится своего рода автоматом в том, что касается его собственного сознания. Но, как объясняет Такуан, это состояние не следует путать с пассивной беспомощ*ностью неорганической материи вроде куска ткани или дерева. Человек «бессознательно сознателен» или «сознательно бессознателен». Развивая идею дзэн на примере фехтования, Такуан говорит о разуме, о его текучести, о том, что остановка разума приводит к абсолютной ограниченности действий. В дзэн это называется «схватить вра*жеское копье и убить им врага».
Далее, продолжая эту мысль, Такуан советует: «Фехтовальщик, достигший совершенства, не обращает внимания на личность противника, так же, как на свою собственную, ибо он является безразличным свидетелем фаталь*ной драмы жизни и смерти, в которой он принимает самое активное участие».
Как видим, учение дзэн, в данном случае выра*женное словами Такуана, пронизывает все, что де*лает — и не делает — фехтовальщик. Одним из основных лейтмотивов здесь является принцип ис*ключения дуалистического восприятия мира и про*тивопоставления одного объекта другому. Казалось бы, в таком искусстве, как фехтование, предполага*ющем единоборство двух вооруженных мечами лю*дей, уже изначально, само по себе, существует про*тивопоставление
Но Такуан настойчиво советует фехтовальщику отказаться от этой идеи и в то же время не быть мистиком, не увлекаться созерцани*ем, а ясно осознавать реальность смертельной схват*ки. Не противопоставление, а единение с миром, не мистицизм, а рационализм, чувство свободы, а не привязанности к объекту, — вот что выражено в словах Такуана.
Дзэн-буддизм, выделившись из многочислен*ных сект, приспособив взгляды и идеи махаяны к японским реалиям, вобрав в себя национальные осо*бенности японского менталитета, вырос в жизнеут*верждающую религию; высшая цель этого учения, по определению одного из исследователей буддизма Касимо Хидэо, — это освобождение от страданий, ко*торые большинство людей связывает с жизненными трудностями и несовершенством окружающего мира.
В период XVI—XVIII вв. все сферы жизни японцев уже были буквально насквозь пропитаны учением дзэн; что же касается самураев, то дзэн стал неотъемлемой частью их воспитания и мировоззрения, окончательно определив их философию и систему ценностей.
Представление о философии Японии, её современной жизни, экономике, истории, традиционной культуре было бы явно неполным без изучения вопроса о самурайстве, его исторических аспектах зарождения.
Первые упоминания о самураях как об уже сложившемся воинском сословии, встречающиеся в японских исторических хрониках, в философских, литературных и поэтических произведениях, относятся к X – XII вв. Однако само движение как таковое зародилось в конце VII – начале VIII столетий и территориально вначале охватывало восток и северо-восток страны.
Буси, букэ, цувамоно – «воин», именно так назывались первые представители сословия военно-служилого дворянства. Это были замечательные бойцы, великолепно владеющие приёмами военного искусства, строго следовавшие закону долга и чести. Позже за этими воинами-дружинниками на многие века закрепилось всем известное название «самурай».
«Самурай» - образовано от глагола «сабурау» - служащий великому человеку, человеку высшего сословия.
Историческими предпосылками возникновения самураев является:
во-первых, бесконечная война японцев с коренными жителями, исконными обитателями этих островов – айнами – была связана с постоянными вооруженными стычками, подавлением мятежей и восстаний, охраной границ уже завоёванных территорий;
во-вторых, институт полигамии, распространённый в среде средневековой аристократии, и высокий уровень рождаемости в этой среде привели к неизбежному обособлению большой группы выходцев из аристократических семей. Сложная система наследования, принятая в среде японского дворянства тех времён, подобная институту майората в Европе, при котором всё имещество переходило к старшему из живущих сыновей умершего, приводила к тому, что у младших в роду оставалась единственная альтернатива: военная или монашеская карьера;
в-третьих, в раздробленной на удельные княжества Японии в течении нескольких столетий не прекращались междоусобные войны. Каждый крупный даймё желал иметь хорошую вооруженную и обученную армию;
в-четвёртых, развитие феодальных отношений и растущие расходы на военные действия соответственно усиливали эксплуатацию крестьян, которые убегали со своих земель и были вынуждены пополнять ряды военных отрядов самураев, не принимающих участие в создании материальных благ.
Именно эти четыре причины и способствовали выделению воинов-самураев в особую касту, а потом и в сословие, наконец, превращение самураев в правителей-буси (самураи стали называть себя так, чтобы отдалиться от оскорбительного для нового поколения властителей Японии напоминания о «служении господину»).
В период гражданской войны XII столетия появились предпосылки будущего сёгуната – управления страной, осуществляемого самурайским сословием с верховным главнокомандующим во главе – Сёгуном. Первым сёгуном стал Минамото Ёритомо после победы в кровопролитной войне с другим могущественным домом – Тайра, сумевший объединить вокруг себя все кланы самураев Японии. Императорский двор Киото номинально был сохранён и продолжал существовать без оказания сколько-нибудь действенного политического влияния на жизнь японцев. Страной управлял правительственный орган бакуфу возглавляемый сёгуном. Так началась многовековая власть самураев, отнявших её у немощной и самоустранившейся от государственных дел старой аристократии ради пребывания в неге. Расцветом самураев пришёлся на эпоху Эдо (Токугава).