История по Салтыкову-Шедрину М.Е.

[НАНОТЕХНИК]

Салтыков-Щедрин М.Е. "Современная идиллия"

"Я - отпрыск старинного дворянского рода, и настоящая, коренная моя

фамилия - Гадюк. Очищенными же мы стали зваться недавно, по одному

особенному случаю, о котором я упомяну в своем месте.

Насчет происхождения моих предков существуют два сказания: одно, мало

достоверное, принадлежит маститому историку из Москвы, другое, еще менее

достоверное, сложилось здесь, в Петербурге.

Маститый московский историк производит наш род из доисторического

Новгорода. Был-де новгородский "благонамеренный человек" (а по другим

источникам, "вор"), Добромысл Гадюк, который прежде других возымел мысль о

призвании варягов, о чем и сообщил на вече прочим новгородским обывателям.

"С незапамятных времен, - сказал он, - варяги учат нас уму-разуму: жгут

города и села, грабят имущества, мужей убивают, жен насилуют, но и за всем

тем ни ума, ни разума у нас нет. Как вы, други милые, полагаете, отчего?" Но

так как новгородцы, вместо ответа, только почесали в затылках, то Гадюк

продолжал: "А я так знаю отчего. Оттого, други милые, что хоть и учат нас

варяги уму-разуму, но методы правильной у них нет. Грабят - не чередом,

убивают - не ко времени, насилуют - не по закону. Ну, и выходит, что мы

ихней науки не понимаем, а они растолковать ее нам не могут или не хотят.

Так ли я, братцы, говорю?" Дрогнули сердца новгородцев, однако поняли

вольные вечевые люди, что Гадюк говорит правду, и в один голос воскликнули:

"Так!" - "Так вот что я надумал: пошлемте-ка мы к варягам ходоков и велим

сказать: господа варяги! чем набегом-то нас разорять, разоряйте вплотную:

грабьте имущества, жгите города, насилуйте жен, но только, чтоб делалось у

нас все это на предбудущее время... по закону! Так ли я говорю?" Опять

дрогнули сердца новгородцев, но так как гадюкова правда была всем видима, то

и опять все единогласно воскликнули: "так!" Тогда выступил вперед старейшина

Гостомысл и вопросил: "А почему ты, благонамеренный человек Гадюк,

полагаешь, что быть ограбленным по закону лучше, нежели без закона?" На что

Гадюк ответил кратко: "Как же возможно! по закону или без закона! по закону,

всем ведомо - лучше!" И подивились новгородцы гадюковой мудрости и порешили:

призвать варягов и предоставить им города жечь, имущества грабить, жен

насиловать - по закону!

Сказано - сделано. Прибыли из-за моря три князя: Рюрик - в Новгород,

Синеус - в Ладогу, Трувор - в Изборск. Приехали и легли с дороги спать.

Только спят они и видят во сне все трое один и тот же ряд картин,

прообразующих будущие судьбы их нового отечества. Сначала удельный период -

князья жгут; потом татарский период - татары жгут; потом московский период -

жгут, в реке топят и в синодики записывают; потом самозванщина - жгут,

кресты целуют, бороды друг у дружки по волоску выщипывают; потом

лейб-кампанский период - жгут, бьют кнутом, отрезывают языки, раздают

мужиков и пьют венгерское; потом наказ наместникам "како в благопотребное

время на законы наступать надлежит"; потом учреждение губернских правлений

"како таковым благопотребным на закон наступаниям приличное в законах же

оправдание находить", а, наконец, и появление прокуроров "како без

надобности в сети уловлять". Вскочили три брата в смущении великом и не

знают, как быть. Думают: а что, коли ежели из-за нас вся эта программа да

выполнится? И стали они тосковать. Первый затосковал Синеус в Ладоге - и

утопился в озере; второй затосковал Трувор в Изборске - и повесился на

вожжах. Рюрик же, как имел ум свободный, сразу принять напрасную смерть не

пожелал. Созвал он вече и обратился к нему с следующею речью: "Видел я,

господа новгородцы, на новоселье у вас нехороший сон! Будто бы через меня по

всей Руси губернские правления пошли, а потом и палаты государственных

имуществ... И так меня этот сон расстроил, что уж и не знаю, как с собой

благороднее порешить: утопиться или повеситься?" Но новгородцы, видя, что у

князя ихнего ум свободный, молчали, а про себя думали: не ровен случай, и с

петли сорвется, и из воды сух выйдет - как тут советовать! Гостомысл же

произнес: гм! - и тут же испустил дух. Тогда выступил вперед благонамеренный

человек Гадюк и за всех ответил: "А по-моему, ваше сиятельство, если вся эта

программа и подлинно впоследствии выполнится, так и тут ни топиться, ни

вешаться резону нет!" Задумался Рюрик; по нраву пришлись ему гадюковы слова;

но, с другой стороны, думается: удельный период, московский период,

татарский период... нехорошо! Как бы так устроить, чтобы всю вину на самих

новгородцев свалить? "Помилуй, братец, - говорит, - ведь во всех учебниках

будет записано: вот какие дела через Рюрика пошли! школяры во всех учебных

заведениях будут долбить: обещался-де Рюрик по закону грабить, а вон что

вышло!" - "А наплевать! пускай их долбят! - настаивал благонамеренный

человек Гадюк, - вы, ваше сиятельство, только бразды покрепче держите, и

будьте уверены; что через тысячу лет на этом самом месте..." Тогда Рюрик

совсем уже повеселел: "Видел я и это во сне, - прервал он Гадюка, - даже

художника Микешина видел, но, по скромности, о сем умолчал. Так как же,

господа новгородцы? По-вашему, стало быть, наплевать?" - "Наплевать!" -

повторил Гадюк. И опять подивились новгородцы гадюковой мудрости и в один

голос воскликнули: "Так! наплевать!" Рюрик же, натянув бразды, сказал: ин

быть по-вашему! и начал действовать - по закону!"

- Так вот каков был мой первый достоверный предок! - заключил

Очищенный, оглядывая нас торжествующим взглядом и на минуту прерывая

рассказ, дабы удостовериться, какое впечатление произвела на нас его

генеалогия.