Цитата:
Сообщение от Vostok
ИгорьИванов
Т.е., Вы считаете, что в норме - лучше быть вообще без эгрегора и быть от него свободным. Но тогда страны не будет и не будет народа.
Это будет поселение туристов на острове, живущих друг от друга отдельно. Отдельно по целям и отдельно эмоционально.
]
|
Перед отходом "Амурлеса" из Архангельска последняя проверка нагрянула.
Погранцы у нас бдительные. Весь корабль обшарили до погрузки. Потом во время
погрузки каждую связку бревен осмотреть надо. Мало ли что? Лес на экспорт
миллионами кубов идет, так шутники-лесорубы оттяпают на лесоповале кисть
суке какой-нибудь и в штабель ее или в бревен связку, с записочкой:
"Протягиваем руку дружбы угнетенным пролетариям буржуазного мира. Привет от
комсомольцев-добровольцев 32-го лаготделения Усть-Вымьлага". А то могут и
голову вложить. Пилою отпиленную. У них ума хватит. Потому - контроль и еще
раз контроль. Чтобы снова не оконфузиться перед братьями по классу. Потому
еще и перед отходом общая проверка корабля. Это уже на золотишко и всякие
такие штучки проверка. А чтобы матросики работе погранцов не мешали - общее
собрание экипажу. Тема: "Советский матрос в буржуазном порту - полномочный
представитель Родины мирового пролетариата".
- Вот я вопрос, товарищи, ставлю: достаточно ли велика группа из пяти
человек? Увидел в чужом порту достопримечательность, поделиться с друзьями
хочется, а в группе всего пять человек. Так и получается, что интересное
мимо многих проходит. Предлагаю ходить в чужих портах не по пять человек, а
по десять! Чтобы впечатлением сразу со многими делиться!
- По пятнадцать!
- По двадцать!
- А давайте, товарищи, дурака не валять! На чем цифры основаны? Десять,
пятнадцать, двадцать? Ни на чем. Субъективизм чистой воды. Уж если и ходить
вместе, так всем экипажем. Кто за это предложение?
Выражение на лицах матерное, но приняли единогласно.
- А еще, товарищи, почему бы по возвращении в родной порт нашу
инициативу не распространить и на весь торговый флот Советского Союза?
Представляете, как нас матросы с других кораблей за такую инициативу любить
будут?
Каждый в экипаже представляет, как за такую инициативу их на всех судах
дальнего плавания и во всех портовых кабаках полюбят. Однако делать нечего -
единогласно одобрили.
Но энтузиазм масс неисчерпаем, инициатива снизу неиссякаема:
- А в каждом ли вражеском порту советскому моряку на берег сходить
следует? Вот в прошлый раз мы в Александрии были. Есть ли в Александрии
ленинские места? Бывал ли товарищ Ленин в Александрии? Черт его знает.
Значит, не бывал. Значит, нет там таких мест. Так на что же нам в той
Александрии смотреть, на что любоваться? Не на что там смотреть. Был там
маяк александрийский, и тот поломался. Отсталая капиталистическая техника
так загнила, что все у них валится и рушится. У нас в Архангельске маяк уже
три года стоит и не валится. Его отремонтировать, так он и еще столько же
простоит. А у них, буржуев, маяк сразу и завалился.
- Может, его никогда и не было там!
- Правильно!
- Или вот мы в Неаполь идем... Притих экипаж, насторожился...
- А бывал ли товарищ Ленин в Неаполе? Нет у нас таких сведений. Значит,
не бывал. Так на что же нам тогда в том Неаполе, извините, любоваться? Его и
так видно, Неаполь, через иллюминатор бортовой...
- Правильно!
- Нечего нам, людям советским, по всяким Неаполям шляться! Психология
толпы везде одинакова. В толпе люди творят то, чего никто в отдельности
никогда не совершил бы. Не мы одни. В ночь на 4 августа 1789 года
французская аристократия в едином порыве отказалась от всех своих
привилегий. Добровольный отказ не повлек за собою вспышки любви народной.
Наоборот, на аристократию обрушился обвал унижений, притеснений и насмешек.
Притеснения множились и скоро вылились в конфискацию имущества, в изгнание,
в падение монархии. И многие из тех, кто бежать не успел, поднялись вскоре
на кровавые доски высокого помоста на площади Согласия. За аристократией под
ножи матушки Гильотины пошли полицейские и чиновники, матросы и офицеры,
печники и лавочники, булочники и колбасники, воры и проститутки, крестьяне и
грузчики - все те, кто вчера ревел от восторга, когда публично рубили голову
королевскую. И полетели головы в корзины. Кто бы мог подумать, что срезанные
головы не умирают сразу? Кто мог предположить, что головы могут еще
ругаться, шипя, что могут кусаться? Кто знал, что раз в неделю придется
менять корзины для сбора голов? Головы отрезанные имеют странную тягу пожить
еще самую малость и этим презренным миром любоваться.
Всего этого предвидеть в деталях было нельзя. Но можно было
предполагать, что отказ от привилегий завершится чем-то ужасным. И это
аристократы предвидели. И это знали. И ни один не мог потом объяснить, зачем
надо было делать самоубийственный шаг. Ни один из тех, кто с восторгом
отрекался от привилегий, не сделал бы этого, если был бы один. Каждый в
отдельности - против, все вместе - за. Как у нас на общем собрании.
6.
Шумит собрание, ревет экипаж, новых ограничений сам для себя требует.
Капитан Саша Юрин инициативу народных масс одобряет. Ему-то это выгодно, а
то сбежит матросик в каком-нибудь Неаполе, а кого на лесоповал дернут?
Правильно, капитана. И еще многих. Так что лучше на берег в портах чужих
команде не сходить. А капитан всегда отлучиться может. По делам.
Шумит собрание. Капитан глазами блестит, словно огнями маяка
александрийского: молодцы, ребята! Люблю вас за коммунистический энтузиазм!
За сознательность! Нечего вам на берегах чужих делать! Не нужен вам берег
турецкий и Африка вам не нужна! На родном корабле веселее. Тут у нас
портреты товарищей Ленина и Сталина висят. А есть ли такие портреты в том
Неаполе *****ем? Да ни черта там нет, кроме порнографии. А разве советский
моряк голыми бабами интересуется?