[raven]

Пора, пора ! рога трубят;
Псари в охотничьих уборах
Чем свет уж на конях сидят,
Борзые прыгают на сворах.
Выходит барин на крыльцо,
Все, подбочась , обозревает;
Его довольное лицо
Приятной важностью сияет.
Чекмень затянутый на нем,
Турецкий нож за кушаком,
За пазухой во фляжке ром,
И рог на бронзовой цепочке.
В ночном чепце, в одном платочке,
Глазами сонными жена
Сердито смотрит из окна
На сбор, на псарную тревогу.
Вот мужу подвели коня;
Он холку хвать и в стремя ногу,
Кричит жене: « Не жди меня!» -
И выезжает на дорогу.
…
Вдруг колокольчик зазвенел.
…
Забрызганный в дороге дальной,
Опасно раненый, печальный
Кой – как тащится экипаж;
Вслед барин молодой хромает;
…
Сказать ли вам , кто он таков ?
Граф Нулин, из чужих краев,
Где промотал он в вихре моды
Свои грядущие доходы.
…
Святую Русь бранит, дивится ,
Как можно жить в ее снегах,
Жалеет о Париже страх.
…
Куда кокетство не ведет ?
Проказница – прости ей боже ! –
Тихонько графу руку жмет.
…
К Лукреции Тарквиний новый
Отправился , на все готовый.
…
Он входит, медлит, отступает –
И вдруг упал к ее ногам.
Она … Теперь, с их позволенья,
Прошу я петербургских дам
Представить ужас пробужденья
Натальи Павловны моей
И разрешить, что делать ей ?
…
Она, открыв глаза большие,
Глядит на графа – наш герой
Ей сыплет чувства выписные
И дерзновенною рукой
Коснуться хочет одеяла,
Совсем смутив ее сначала …
Но тут опомнилась она ,
И, гнева гордого полна,
А впрочем, может быть , и страха,
Она Тарквинию с размаха
Дает пощечину, да, да !
Пощечину , да ведь какую !

Сгорел граф Нулин со стыда,
Обиду проглотив такую;
…
Когда коляска ускакала,
Жена все мужу рассказала
И подвиг графа моего
Всему соседству описала.
Но кто же более всего
С Натальей Павловной смеялся ?
Не угадать вам. – Почему ж ?
Муж ? – Как не так . Совсем не муж.
Он очень этим оскорблялся,
Он говорил , что граф дурак,
Молокосос; что если так,
То графа он визжать заставит,
Что псами он его затравит.
Смеялся Лидин, их сосед,
Помещик ДВАДЦАТИ ТРЕХ лет.

Теперь мы можем справедливо
Сказать, что в наши времена
Супругу верная жена,
Друзья мои, совсем не диво.

1825

В конце 1825 года находился я в деревне. Перечитывая «Лукрецию» , довольно слабую поэму Шекспира, я подумал : что если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощечину Тарквинию ? быть может, это охладило б его предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить ? Лукреция б не зарезалась. Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те. Итак , республикою, консулами, диктаторами, Кантонами, Кесарем мы обязаны соблазнительному происшествию , подобному тому, которое случилось недавно в моем соседстве, в Новоржевском уезде. Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась. Я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть. Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря. Бывают странные сближения.
1830

нулин 000
двойное Искушение , в два Утра = нуулиин = 7733 = 1825 пощечина декабристам
...