[В0,0...1К]

Со времени размещения на сайте КПЕ статьи "СКАЗКА ПОЧТИ ПО ОРУЭЛЛУ" прошло достаточно много времени. Появились новые участники форума. Поэтому для тех, кто не знаком с оригинальной статьёй(собственно говоря - с изначальной "Сказкой ...") я предлагаю разместить её вновь. В противном случае чтение продолжения, помещённого в начале этой темы, без знания начала (т.е. самой статьи) может вызвать непонимание.

СКАЗКА ПОЧТИ ПО ОРУЭЛЛУ (начало)

Дорогой Джордж!
Работа над диссертацией привела меня на известную тебе Ферму Животных в ***шире. Точнее, Фонд Рокфеллера предоставил мне стипендию для изучения единственной фермы в мире, где Животные не были подвластны Людям, но сами распоряжались своими судьбами. Я знал по твоему рассказу, что, освободившись от Людского ига, Животные попали под новое, не менее жестокое иго Свиней и их свирепых Псов. Поэтому я с немалым страхом приближался к прочной ограде из колючей проволоки, отделявшей Царство Людей от Царства Животных. На ум шли страшные истории о Людях и Зверях, сгинувших в казематах Фермы.
У ворот меня встретили старый Пёс в форме и симпатичная Свинка. Пёс облаял меня и проверил документы (приглашение местного университета), а Свинка предложила послужить мне гидом и показать «подлинную, нетуристскую Ферму». Я принял её услуги, и вскоре мы помчались на тройке гнедых Коней по широким проспектам Фермы. Тем временем Свинка — её звали Линда — болтала и рассказывала мне о новых и не столь уж новых событиях в Республике Животных.
Она рассмеялась, когда я шёпотом спросил о свирепых Псах и их несчётных жертвах. Оказывается, ужасы революционной эпохи давно канули в Лету вслед за Робеспьеровым террором или казнями Ивана Грозного, и на Ферму пришли либеральные, но патриархальные порядки. Это был тихий сельский уголок, буколический край, так непохожий на шумные, Многолюдные и оснащенные современной техникой фермы, села и веси Страны Людей. Время тут остановилось — ни рекламы кока-колы, ни призывов любить машинное масло «Шелл» на стенах, ни финансовых экспресс-новостей о курсе акций на бирже. Всё у них было своё, непривычное — свои напитки, свои машины, свои лозунги, призывавшие не покупать, а работать лучше. Посетители извне редко бывали здесь, видимо, многие опасались, что тут их подкараулят описанные тобой, Джордж, страшные Псы.
Несмотря на лозунги, производительность труда на Ферме была одной из самых низких в округе, но Животные хорошо и сытно ели и жили в аккуратных, хоть и не роскошных постройках. Мечта о полном равенстве рухнула после революции когда был провозглашён лозунг «Все животные равны, но некоторые равнее других». Все же подавляющее большинство Животных жило в состоянии относительного равенства. Небольшая группа специально выращенных Свиней именовала себя Номенклатурой и правила Фермой, но даже их «улучшенные условия жизни» не так уж резко отличались от средних — побольше жратвы, пошире хлев и доступ к принадлежащей Ферме упряжке Коней были максимумом льгот.
Но Животные были не рады своему благополучию, и правители ворчали громче подданных. Чем ближе был Скот к вершине власти, тем острее точило его недовольство.
Мой маленький гид Линда мечтала оказаться в Мире Людей. Она не сомневалась, что её ожидает карьера звезды Маппет Шоу, популярной телепрограммы. И она была не одинока в этой тяге к Людям. В первый же вечер Линда привела ко мне в Человеческий Отель своих друзей, Лис и Свиней.
Замечу, что иностранец вроде меня обычно встречался только с двумя видами Животных: с правящими Свиньями и с интеллигентными Лисами. Рабочие Лошади и крестьянские Коровы не умели говорить по-человечески и не приобрели, в отличие от Лис и Свиней, человеческих цивилизованных привычек. Друзья Линды вели себя совсем как люди: они навалились на виски, расхватали сигареты и стали наперебой рассказывать о своих поездках в Мир Людей. Своей жизнью на Ферме они были недовольны, да и саму Ферму презирали. Свиньи сравнивали свои свинарники с виллами техасских нефтяных королей, известными по телесериалам, и приходили в отчаяние от своей нищеты.
Среди друзей Линды был влиятельный Боров по прозвищу Стинки, которому было суждено сыграть роковую роль в судьбе Фермы. Стинки был директором Спецбань для особо влиятельных Свиней, а значит, принадлежал к элите местного общества. В его распоряжении было всё что только могла дать ферма неограниченная жратва, послушные самки, отменный индивидуальный хлев, дача и возможность часто посещать Париж и Лондон по делам Фермы. «Уж Вы-то должны быть довольны», — сказал я ему. «Нет, я несчастен, — захрюкал он — в Париже и Нью-Йорке я вынужден на всём экономить и жить в служебных квартирах. Не для меня развлечения Лазурного Берега, не для меня трудятся ювелиры Картье, не для меня маленькие изысканные магазины Фобур Сен Оноре».
«Но у вас есть свои курорты, свои ювелиры» — спорил я. «С вашими им не равняться, — твердо ответил он. — Директор моего ранга в мире Людей получает, может быть, пять миллионов долларов в год, как Якокка. А мне дают на семечки!»
Лисы были недовольны своим уделом. «Мы вынуждены жить рядом с Лошадьми, — сказал мне Лис, — мы, с нашим образованием, и эти грубые твари — мы живём в одинаковых квартирах, и наши дети учатся вместе». Еноты гордились тем, что они высоко ценятся на Западе. Один Енот вытащил из кармана и показал мне рекламный проспект шведской меховой компании с текстом: «Нет лучше енота!» «Вот видите, — сказал он, — мы могли бы жить в Беверли Хиллз, а не в несчастных трущобах Фермы, где все нам так чуждо, так немило! — Он перешёл на полушопот: — Знаете, моя тетушка уехала в Америку и попала в гардероб самой Нэнси Рейган!»
Как я узнал потом, Еноты занимали высокое положение в закрытом мире Фермы, где они считались — на основание шведской рекламы — почти что иностранцами и вообще «тонкими штучками». Поэтому Лисы и Свиньи, желая блеснуть нездешним лоском, имитировали Енотов.
«Семьдесят лет назад Отцы-Основатели Фермы порвали все связи с Миром Людей, — сказала Линда, — и с тех пор мы влачим жалкое существование. А как прекрасна жизнь в Большом Мире! Однажды меня послали на Выставку Свиней в Монреале. Ведь, знаете, мой отец — знатный Боров! Как это было не похоже на нашу серую унылую жизнь! Мы жили в позолоченных хлевах, нас купали в огромных ваннах, как актрис Голливуда, и давали настоящую жареную картошку от МакДоналдса. Люди нас фотографировали, давали нам сласти, медали, подарки», — и Линда показала мне номер «Лайфа», где под заголовком «Свиньи из-за колючей проволоки» можно было увидеть её фотографию.
«Когда я вернулась на Ферму, у меня всё отобрали и запретили рассказывать о моей поездке в Канаду. Наши боссы не хотят, чтобы Животные поняли, КАК на самом деле можно жить. Они талдычат с утра до ночи, что Люди нас съедят, пошлют на бойню, рассказывают страшные сказки, которыми впору детей пугать. Конечно, люди ездят верхом на Конях и доят Коров, но и мы это делаем. Никто из нас не верит страшным россказням. Да что там — посмотрите вокруг! Разве можно так жить, без кока-колы, без пиццы, без Диора, без всего того, что прекрасно в жизни?»
«Так жить нельзя! — хором воскликнули Животные и навалились на мой виски. — Научите нас, о Человек, как освободиться от Правящих Свиней и присоединиться к Человечеству, зажить одним Человеческим общежитием!»
Я оказался в трудном положении. Их энтузиазм и стремление к людям заражали и восхищали, но и удивляли безудержным оптимизмом. Я пробурчал что-то о свиных отбивных. Линда глянула на меня с презреньем: «Я могла бы догадаться и раньше — если вас пригласили на Ферму, значит, вы обещали поддерживать пропаганду председателя Роттена! Вы не похожи на мистера Джонсона!»
«Кто такой м-р Джонсон?» — спросил я.
«М-р Джонсон — это я», — ответил высокий, светловолосый человек в элегантном сером костюме, который вошёл в мой номер, не постучавшись. Линда и другие представительницы женского пола бросились обнимать его.
«Милый м-р Джонсон! — захрюкали они, — вы вернулись! Вы не забыли обещанные подарки?»
«Нет, не забыл! Вот тебе Мальборо, Линда, Вот Кристиан Диор для вас, Стинки, Ив Сен Лоран для тебя, Макс, джинсы для тебя, Роза…»
Так я впервые увидел м-ра Джонсона IV Младшего, наследника огромного Ранчо Джонсонов, которое находилось к западу от Фермы, В то время хозяином Ранчо был отец моего незваного гостя, м-р Джеймисон Джонсон III. Молодой м-р Джонсон регулярно наезжал на Ферму, где он покупал излишки их сельскохозяйственной продукции и привозил взамен предметы роскоши из Мира Людей. Хотя Ферма обеспечивала себя всём необходимым, она не производила предметы роскоши, которые ценят привилегированные классы. Доходы Фермы от торговли были невелики. Со времён Основателей повелось, что Животные могут есть сколько хотят (т.е. много) и работать сколько хотят (т.е. мало). Поэтому Ферма производила мало излишков, и их с трудом хватало на приличный уровень жизни для председателя Роттена и его помощников. Энергичной молодёжи — Линде и её друзьям — приходилось рассчитывать только на подарки м-ра Джонсона, чтобы удовлетворить свою тягу к иноземному товару.