Добрый день, Людмила и Максим!
Я рад тому, что нас уже трое, точнее, четверо – ещё общались с Евгением. Да, у нас с Людмилой установилось взаимопонимание, но вряд можно расстроиться от расширения круга взаимопонимающих. Взаимоинтеллигентных
Максим, насчёт ложки дёгтя это Вы в точку, именно это, на мой взгляд, и надо обсуждать. Добавив для большей полноты образ от Людмилы: «Мир – Русский, а сапожник без сапог». Попытаюсь складывающееся понимание выразить кратко, для меня самого это очередное открытие. Кстати, Максим, Вы про краткость шутите так?
Это последние сообщения на форуме отличаются краткостью, предыдущие совсем иные, не говоря уже про статью, с которой началось это обсуждение. Или Вы про краткость своего вопроса?
Про Маркса – мне кажется, дело не в том, что он посмотрел на товарооборот с другой стороны (Вы, Людмила, сами пишите: «перевёл акцент»), и навесил туда некую пролетарскую идеологию. Таким образом мы обсуждаем только лишь саму _систему_ Маркса, знанческое здание. Но я обращаю ваше (обращаясь уже к вам всем) внимание на то, что в статье я отгранил словами «Маркс всего лишь убрал правду – зато как улучшил содержание!». Речь о том, что Маркс «съехал» с уровня философски-религиозного на уровень капитальной проработки, подробнейшего системного описания отчуждения труда пролетариев капиталистами. Всё бы хорошо, но он не то чтобы _последовательно_ перешёл с одного уровня на другой, подробно расписав изначальные предустановки – а именно съехал. Он отказался от своих ранних высказываний. Он забыл о них и забил недосказанность на философско-религиозном уровне песком подробностей.
Вот смотрите: в «Философско-экономических рукописях 1844 года» он пишет о том, что вообще отчуждение труда возможно только потому, что социальная (!) функция забивает в человеке человеческую сущность (с детства!), загоняет смысл его существования в какие-то жёсткие границы («– Кем хочешь быть? – Пожарником»). Ребёнка восхищает и окрыляет спасение жизней, мужество идущего навстречу врагу, но он привыкает к тому, что надо выбирать определённую профессию, учиться ей и дальше заниматься ей не так, чтобы раскрыть свой смысл, а «как положено». «Ну, извини – издержки специализации! Но специализация нужна Обществу, благодаря ей Общество … бла-бла-бла… вот такой вот дискурс, дружок». Давайте проследим дальше эту мысль.
Как _функция_, то есть как часть Системы, человек (а также его труд, творчество и всё человеческое) _измерим_, он превращается в чистый «социальный объект» или «социальное животное». Заметили, я уже добавил творчество. Потому что «труд» как нечто узко-предметное, этакое «специализированное» или там «профессиональное» (то бишь встроенное в Систему) и есть труба для отвода чисто человеческой, творческой, анти-энтропийной энергии _откровения_[1]. И дело ведь не в «труде» как таковом, а в том, что подавляющее большинство людей подавляющее количество внутреннего времени[2], внутреннего смысла, сокровенного своей совершенно особой человеческой сущности отдают через такое околичествление, квантизацию труда капиталистам[3]! Капиталисты накапливают «труд» в ещё более предметном количестве: цифорках на счёте (да, они уже более предметны, чем коэффициенты и формулы для расчёта оплаты труда), далее в ещё более предметном – бумаге, далее (обязательно!) в «непреходящих» с точки зрения капиталического ответвления Идолопоклонства ценностях – золоте, брюликах, _предметах_ искусства (ещё одна грань околичествления искусства, творчества), и, главное, в достоянии всего человечества – земле, воздухе, воде и других богатствах Природы. Такая вот цепочка. Но, опять же, почему это возможно? Не просто потому, что капиталисты такие дряные, присвоили орудия производства и заставляют других работать, по сути, на получение капиталистами всё большей доли общего пирога. Такая «странность», когда бедные, работая, беднеют, а богатые, «управляя», богатеют, совсем не странность, а правило ГИП, почему-то всё время Система выглядит именно так и такой вот «капиталистско-пролетаристский» дискурс ни черта не раскрывает суть того, почему это правило так устойчиво работает. Что обеспечивает лёгкость, с которой одни подчиняют, а другие подчиняются, что обеспечивает неуязвимость тирании от всяеских бунтов, волнений, переворотов, революций, смены социальных форм, почему всё правила и законы работают на тиранию в том или ином виде? А потому, что вообще задана такая штука, как «социум», «социальная функция», потому что задано Общество, Система, в которой можно на разные жёрдочки сажать разных людей, вынужденных взаимодействовать по заданым Системой взаимосвязям между жёрдочками. Отчуждение начинается с жёрдочек и заранее заданных, независимых от самих людей взаимосвязей – а каковы они, «капиталистско-пролетарские» или «монархическо-подданические» не так уж важно.
А что дальше? В поздних работах Маркс съехал на обсуждение последней половины этой цепочки, этого действа по доению Системой (руками капиталистов) самого _смысла_, неведомой цели каждой отдельной человеческой жизни, времени как «единственной реальной валюты» (Гурджиев) и выделения из этой животрепещущей и самой могучей во Вселенной «субстанции» собственно материи (вот вам и алхимики со своим философским камнем, которые ничем не лучше материалистов). А полностью цепочка выглядит примерно так: «смысл жизни –> творчество –> труд –> числа –> числа на бумаге –> числа в «информации» на совершенно вирутальных хранителях-«счетах» –> «количественная власть» (power) –> материальные ценности –> Природа, Мир». Это такой смысл – обретение «власти» над миром, это такая «власть» – чтобы её обрести, надо мир купить, а чтобы мир купить, надо, выражаясь вампирическим языком (по Пелевину) загнать народ на пастбища гламура с заборами из дискурса, и удалённо, незаметно, отсасывать из него Богом данное пламя настоящей жизни на всякие социальные «мега-проекты» (какие – неважно, дискурс это только забор, мега-проекты это просто новые мышцы Системы). Вот в чём опасность слога Маркса – он «забыл» о том, что общество отчуждает смысл от человека, и не просто забыл, а ещё ввёл понятия-ловушки «прибавочная стоимость» и пр. Насколько я помню, в КОБ обращается внимание на то, что нельзя по Марксу _посчитать_ эту самую прибавочную стоимость, мол, критериев нет. Да, нельзя, но я рассматриваю эти понятия как намёк такой хитрый от Маркса – я, мол, даю идеологию и понятия (!язык!), а вы там найдёте как посчитать. Корешок как раз в том, что сначала Маркс обозначал проблему так: «через счёт труда человек перестаёт быть человеком», а потом намекнул, что «надо бы считать, смотрите, вот прибавочный труд, вот прибавочная стоимость», т.е. все понятия служат счёту. Корешок в том, что «общество как несправедливость по сути» сменилось у Маркса «обществом, несправедливым покуда пролетарии трудятся, а капиталисты накапливают». Разница огромна – отсасывать анти-энтропийную энергию Общество («теофания Великого Существа», т.е. материальное тело Люцифера, по Джемалю) может в любой форме (смена через Матрицу-Перезагрузку и -Революцию): коммунистической, капиталистической, феодальной, монархической и т.п. Потому переход к расчёту труда «по справедливости»[4] есть ещё более ужасающее, страшное падение в объятия Системы (которую за красивый фасад можно смело будет назвать «с человеческим лицом» – потому что человек и красавец Люцифер будут всё более похожи). С другой стороны, в борьбе объятие может быть приёмом – суть Системы как подчиняющего винтиков-людей Механизма обнажится сильнее, и с ней нос к носу столкнутся те, кто никогда не подозревал, что «общество» это далеко не просто «совокупность людей, которые договариваются об общих законах, чтобы жить хорошо».
А теперь про «Русский Мир» сапожников без сапог и ложку дёгтя нищеты и забитости в бочке мёда «щастья», обещанного совершенной методологией под названием «Русский Язык».
Как я говорил, очень трудно просто осознать то, что мир – Русский. Вот, собственно, уже ответ. Ведь неосознанность того, кто есть «я», что есть «мир», в чём суть истории уже ведёт к вливанию дёгтя из жизни в человека и обратно. Райское состояние отождествляющего себя с миром ребёнка стоит _до_ отождествления взрослого со своим эго, а эго властвует _до_ преодоления взрослого сознания в намеренном противостоянии миру с исполнением мелодии своей жизни на натянутых этим противостоянием струнах Языка. Большинство людей, а также народов, либо не преодолевают детское сознание, либо навсегда застревают во взрослом, чем и кичатся до смерти. Русские потрясающим образом находятся (а это встречается и в личных судьбах вне зависимости от национальности или владения русским языком) во всех трёх стадиях – когда извне давят «умные» да «взрослые» («просвещённые») нас затягивает в первую или вторую (одни позволяют себя объегорить, другие включаются в гонку объегоривания первых), когда не давят, пытаемся (да! пытаемся, собираемся, добираемся!) осваивать третью.
Трудно осознать – но если мы говорим о том, что храним ещё живой, хотя и сильно замутнённый и искажённый, но всё же праязык, то мы этим заявляем – все языки, и, следовательно, все _культуры_ (!!!) черпали из одного источника, но мы к тому же _продолжаем_ черпать из него до сих пор. Все человеческие матрицы (наиболее явным образом отражённые в мифах, глобальных архетипах, языковых картинах народов), и, собственно, Матрица, выстроены из живой ткани ПервоЯзыка. И я бы разделил вопрос на два: 1) что не так делает сапожник, оставаясь без сапог, и 2) чего не хватает в такой методологии, объявляемой совершенной, как «Русский язык».
Что такое в соткании нашего разговора Русь? Это, во-первых, исток. Исток явный, «материальный» – самые древние стоянки человека разумного находят именно в границах Русской равнины. Вообще не хотелось бы останавливаться на этой грани, потому что дело не в расе, дело не в крови. Но всё же «европеоиды» шли в Азию и Африку именно с Русской равнины, а Сибирь и Европа (с ассирийского «запад») не являются очагом формирования «европеоиодной» расы. Я упоминал в статье, как над Чудиновым посмеялись на телепередаче, «ха-ха, мол, какие такие славяне в Египте?». А, оказывается, у учёных нет сомнений, что в Египте были светлокожие люди. Ах, то не могли быть славяне, а могли быть только «европеоиды», хоть и жившие тысячелетиями на Руси? Вот сила языка и чарная жёсткость «терминологического аппарата» – даже как бы и говорить не о чем, «славян В Египте не могло быть, потому что не могло быть никогда, а могли быть… ну, европеоиды, есть ещё термин ливийцы-кихну – но не славяне же»! «Европеоиды» – и всё тут, мать-перемать! Здесь Лукашевич даёт огромный материал для размышлений – коли имена собственные древнейших народов читаются на русском, и не читаются на «великих» латыни, греческом, санскрите (которых во времена древнейших народов в задумке не было), стало быть, «термин» «европеиоды» не иначе как ядерная бомба в языковой войне. Далее. Всё богатство и одновременно размытость границ рас, рождённых от взаимопроникновения негроидов и европеоидов (первым делом дало монголоидов), делает не очень нужным вообще рассмотрение этой расовой грани. Важно то, что язык человека разумного начал мутиться уже во всех этих расовых смешениях. Когда сформированные расы стали делиться на народы, пошло чаромутие, т.е. _создание_ языков. Но _из_чего_? Из того языка, который несли по свету _русские_ (не задержавшись долго – по историческим меркам – в Африке и Азии[5]) из Руси. Итак, Русь является истоком не какой-то там «чистой расы», а истоком распространения Языка, делить носителей которого по крови на какие-либо группы просто бессмысленно. В то же время, отойдя от «материальности» в смысле рассмотрения рас (т.е. неких признаков человеческой природы как цвет кожи, разрев глаз и пр.), остаётся весьма важная «материальность» в смысле пространства. Русь – земля Свободы. Да, иностранцы могут воспринимать проявления живущих здесь как разгильдяйство, но часто просто у них нет понимания (потому что нет понятий нужных!), что это не разгильдяйство, это внесистемность, которая именно вот на этой вот земле, именно среди этих берёз, лугов, полей, степей, гор, рек, морей, живёт и дышит как дар родившимся здесь и приехавшим сюда, как аванс, дающий возможности, но предполагающий и ответственность. Русь – это всегда тайна, и никакая к чёрту не нужна «русская идея», потому что здесь не идеи правят людьми, а люди правят идеями по своей воле, здесь все идеи русские! Здесь ещё можно творить, здесь люди ещё плюют на «оптимальности» и поступают «как велит сердце», а другие ещё не всегда смотрят на «неоптимальных» как на «белых ворон», и, главное, здесь ещё живут, хотя и продолжают спиваться, Меченосцы[6]! Русь, как выразился Джемаль, это «чёрная дыра», в смысле зияния фундаментальным дефектом на теле общемировой Матрицы-Системы, в смысле отсутствия здесь простраивающего сверху вниз Закона, неполноты подавляющего воздействия на каждого отдельно взятого человека магических систем (идеологий всяческих). Здесь возможно _новое_. В пространствах Системы за гранью чёрной дыры – только продолжение старого, только бесконечная смена одной магической системы другой или их «развитие». Иностранец попадает сюда и чувствует – всё не так здесь, люди не такие, как в других странах, поступки не такие, логика не такая… «Не то!». Непонятно ему, и страшно. Страшно, но – ещё хочется! Дёготь же появляется вслед за забвением того, о чём шепчет Русь растущим воинам, и о чём они сами её просят, если проходит и «взрослость»: «Словом не кривить, ладить напрямик, // Песнями латать души горемык, // Сердце сокрушать, как Луну – Заря! // Научи меня, Родина моя!» (К.Кинчев).
Во-вторых, Русь исток не только материальный, не только пространство свободы, территория внесистемности. Русь – это исток духа, безусловное «Антиимперской империи» (по Лукашевичу вместо чужого «империя» у нас есть своё «Права»). В этом смысле Русь противостоит Орде. Это уже не про пространство, а про противостояние двух ощущений: например, того волшебного намёка на тайну Свободы, которое иностранец может «поймать» на Руси, и тяжести бремени «взрослого, ответственного, цивилизованного человека», который «должен строить» свою (и чужую) жизнь в муравейнике Общества-Орды, которое тот же иностранец испытывает по возвращении.
Так чего же сапожник? С одной стороны, он не имеет того, что получают на пути мага – власть, достаток, изобилие. Всё есть, но ничего не принадлежит, всё расхапали те, что нагло объявил себя более сильным, умным, просвещённым. С другой стороны, в нём не умер воин. Вот с двух сторон и рассмотрим.
Итак, с одной стороны, Русь окружают магические системы. Кольцо сжимается за счёт того, что Русский язык – в самом прямом, «лингвистическом» смысле, и в более глубоком его понимании как носителя некоей живой философии – уничтожают. Возьмите ситуацию с русским языком в СНГ, возьмите проникновение искусственного языка, например, корпо-культа и его носителей: английского, немецкого и прочих монгольских. Я каждый день прохожу по улице, где висит огромный щит: «[Company name] is searching for English speaking employees». Речь про градообразующее (!) предприятие, одно из крупнейших в стране (в своей отрасли). Так вот, конечно, нам самим требуется некоторая _системность_, но составленная из тех благородных черт, которые нам все чаромутные языки и развившиеся на них культуры подают как бы по одной. На то оно и чаромутие, что оно не только намутило, но и показало очень подробно, скажем, в огромном увеличении, некоторые грани живого языка, или, по-другому, разнообразные формы, в которые он превращается при задании тех или иных предустановок[7]. Иудаизм несёт некую «общинность», утверждая превосходство своей организации над любыми местечковыми системами. Близко это нам? Близко! Мы можем сказать: «русский человек всегда и везде остаётся человеком», подразумевая, что русский русскому поможет в любой стране-стороне. А кто такой «русский»? Кто знает русский язык и хлебнул Руси, да или просто считает, что он по духу русский (это и значит, что хлебнул уже каким-то образом, и, скорее всего, испытывает интерес к языку). У нас нет Талмуда, нам остаётся по совести понимать, что это за «помощь» такая. Запад носится со своим «прогрессом», «позитивизмом», «бременем белого человека» – но разве в них нет никакого смысла? Нам это понятно, упрямства и даже самоотверженности в достижении того, в чём он _видит смысл_, русскому не занимать – быстро едем! Созерцательность, принятие условности, диалектичности различных описаний мира и соответствующих систем, условно говоря, «восточное», нам тоже близко – долго запрягаем! Монотеизм как, например, «принятие справедливости как высшего закона» – не наш разве? Язычество как «разговор с миром как с живым» (ну чем не «хаосмос»?) – наше или не наше? Да, астрологию придумали Русские! В общем, получается, нам нужна системность, но не как некая «русская идея» (тогда наша система будет просто «одна из»), а как такая идея «интегральная», превосходящая все системы, объемлющая их.
А теперь предметнее. Важны большие Воззрения, концепции. Конечно, КОБ. Но важна (с системной точки зрения) интеграция между ними. Там, где присутствуют ярлыки, где называются имена явлений, за которыми стоят эгрегоры, и к этим именам навешивается звание «враг» – уже присутствует искажение, по-другому «ложь», «вранье». Ложь, заметьте, кроме того, что гнутая, всегда сложная, а правда простая=прямая; ложь неподвижная – лежит как положили, – а правда живая и всепроникающая. Вообще говоря, это не страшно – слово изречённое, как известно, уже ложь, и любая концепция вынуждена выстраивать некие вертикали, вводить некие типологии, классификации и прочее своё концепутальное содержание, вводить всё-таки достаточно жёсткие границы смыслов (иначе это будет не всесцеп, а бормотание). НО. Сейчас очень важно подняться над концепциями, начать складывать их самих. Это, собственно, предел возможностей разума – по его же, разума, определению. Но как же говорить о концепциях, как, например, соотнести КОБ и другие, условно, «бОльшие» или «мЕньшие» концепции (в смысле достаточного для «всесцепности» охвата, но уделения той или иной грани бОльшего или мЕньшего внимания)? Да только на Русском! И вот здесь мы приходим к чисто языковому уровню, к языковой войне, о которой, повторюсь, мало что понятно вообще. Я думаю, что большую роль будет играть не вот такая интеграция, которую показывает, например, Кен Уилбер, проводя как бы «объективный синтез» всех достижений мировой культуры. Это «научный» путь, попытка объяснить все концепции через объемлющую концепцию. Это тоже замечательно, но опять же язык оказывается искусственым! И попробуйте ещё того Уилбера прочитать – упаритесь! И потому на «системном» уровне, принимая важность и необходимость создания всё-таки некоторой «Русской системы», нужно проводить интеграцию как бы не «сверху» (через формальный синтез концепций), а «снизу». Что здесь может быть в качестве мероприятий? Ну, вот одно: доказательство того, что Русский язык есть праязык. Потому что мы тут об этом говорим умозрительно, а нужно чтоб это в сознание проникло, вот и будут сапоги сапожнику – получается, я повторил самый первый простой ответ по ходу «сложного». Я вот читаю Лукашевича, Шишкова, Драгункина, Тюняева, они все об этом (первородстве Русского) говорят, доказывают более или менее убедительно. После того сам чего-то нахожу, могу какие-то примеры для кого-то сходу привести. Т.е. вроде как осваиваю тему. Но всё равно где-то внутри глубоко сидит зараза такая (правильная штука в общем, «проницательный скептик» называется), которая говорит всё время «ну и что?». Но скептик тот, даже не получая быстро удовлетворительного ответа на вопрос, нудить не должен – потому что очень даже _что_, очень даже немаловажно, что Русский есть живой праязык. Немаловажно, и всё тут, а ты, зараза, сиди и проницай, почему да как! Потому что, в общем, тема такая, что сложности квантовой физики (ну или чего там супер-пупер сложное есть?) тут рядом не стояли, можно потерпеть. Если другие языки, взаимоотношения понятий в них, особые языковые картины мира (соответственно, культуры) разных народов объемлются Русским, то всё большее понимание этого для самих себя и объяснение другим (иностранцам[8]) и есть интеграция снизу! А пока наш сапожник только принимает в свой язык стёклышки чужих калейдоскопов, которые, не приживаясь (потому что не опознаются как свои), только ломают ему мозаику. И этим он занимается вместо того, чтобы дать другим недостающие у них для мозаики стёклышки и, собственно, подложку. Вот это и есть дёготь, и вот за это сапожник наказан в некотором роде, и вот здесь нужна как раз системность и осознание «бремени человека». Ещё раз повторюсь – неважно, как именно это будет работать, но если живой язык – основа единства человечества, то восстановить единство можно возвращением языка. Неважно, как это будет работать, но если культуры разных народов это некоторые снимки живого языка, некие слепки, модели, которые дальше начали «жить» сами по себе, то надо так и представлять историю – и, я уверен, многое изменится. Где? В головах!
Ну, например. Вот давайте возьмём евреев – увёл их Моисей из Египта, а там, оказывается, не «египетские жрецы» сидели, а славянские, очаромутившиеся. Меняется взгляд на историю с Моисеем (вообще в ней много мути, которую попросту не разберёшь без понимания того, что это за такие «древнейшие народы», что это за Вавилон такой, и что это за «жрецы»)? А на соотношение «языческого» и «монотеистического», «жрецов» и «пророков»[9]? Ага! Возьмите Ваала. Все знают: Ваал, или Баал, есть весьма нехороший такой дядька-бог. С другой стороны, если это у нас Велес стал Белом, Баалом и Ваалом, и даже Вельзевулом, то какой же смысл в этом превращении? Если Велес это Вол (бык! заметьте – оскоплённый, а ещё на нём женщина ездит в «предметах материальной культуры славян» – это к вопросу о том какого пола «власть»[10]), если он властитель явленного мира (!), «господь», если прав Лукашевич и само слово «слово» есть чаромуть от «Велес» или «Волос», если один корень с ним имеют «воля» и «волати»=звать, то мы имеем вязь в одном узоре Велеса-Волоса и Люцифера-Лучешара-Перворазума-Логоса, понимание «воли» как проявления «эго» (всегда слепо подчинённого зову идола) и понимание «зова» Велеса как действа искушения (в кораническом описании «буду являться к нему справа, и слева…»), но, в то же время, играющего роль необходимого человечеству испытания. Тут сходятся воля-власть-слово-знание-зов – и ведь если все культуры зиждятся на славянской, то и надо брать то, что мы обнаруживаем в языке (эта цепочка – только маленький пример того, как прорисовываются общие «межкультурные» понятия), за основу, за подложку, на которой Русской мозаикой выкладывается Русская картина мира, а стекляшки чаромутных языков занимают свои, очень важные места.
Значится, сапожник просто сам ещё не всё осознал и другим сказать не смог, потому и босой. Нужно изучать и доказывать первородство Русского языка; изучать и объяснять историю и развитие разнообразных культур в соотношении с Русской как материнской; понемногу осознавать чуждые (в смысле языков разных не-славянских народов) слова как свои или заменять своими, да вообще возрождать (на вопрос «как» ничего кроме «самостоятельно» в голову не приходит) словопроизводство – потому что замена какого-либо «термина» своим переводным словом особо ничего не изменит, нужно, чтобы возникали _свои_, встроенные в разум, в живую философию, _новые_ слова; осваивать внутренний язык, в том числе выражая Воззрения своими словами и объединяя Воззрения не формально, а самобытно; проникать в философию языка, в том числе через другие наречия[11] – и просто рассмотрение различий в философии наречий, в их языковых картинах мира с учётом связи с хранящимися в праязыке смыслами, может дать очень много для осмысления истории (ГИП); обратить внимание иностранцев на то, что их язык объясняется через Русский; объяснять простыми русскими словами то, что происходит в «сложных» областях – истории, науке, религии, политике, экономике; бестрепетно поставить всяческие «аппараты» (я имею в виду «терминологические», но за изменениями в языке, на первом приоритете, последуют более явные, и многие «аппараты» потерпят) на своё место – спасибо им, но из-за их неприкасаемости может статься, например, что «европеоиды» так и не поймут, что их Родина не «запад», хотя «имя обязывает». Это – лишь набросок этаких «системных» задач, задач на магическом пути.
Если говорить про путь воина, то это и будет ответом на второй вопрос («чего не хватает в самой совершенной методологии?»). В самой совершенной методологии не хватает усилия её применяющего, не хватает собственно «субъекта», сапожника, точнее, его духа. Наш образ здесь явно недостаточен – приходится говорить, что сапожник без сапог, потому что он их не использует, не носит. Хотя ведь встречаются и такие люди – не то чтобы не имеют того, чем других одаривают, а имеют, но не используют и даже вовсе к тому безразличны.
Я написал всё вышеизложенное после Вашего, Максим, первого сообщения. Не успел разместить, через пару дней заглянул на форум – оказалось, общение продолжается. И потому напоследок пару слов про «мировоззренческую заразу». Мне близок Ваш «способ говорить», что бояться нужно заразе. Потому что я сейчас понимаю так примерно: нет никакого «правильного» или «неправильного» мировоззрения, если имеется в виду «мировоззрение, выражаемое словами». Каждый _человек_, и даже дикарь из племени, не имеющего достаточно сильного огня в языке для защитного внеприродного кокона (который даёт система общества или живой узор общины), носит в сердце правду. И потому обладает «правильным мировоззрением». А дальше он может всего лишь «перенести акцент» с правды на _формулирующие_ (т.е. придающие форму) её «законы» (частные истины), а потом и вовсе забыть про необходимость постоянного усилия для поддержания в этой форме огонька, и носиться с одной только словесной пустышкой. Поэтому «заразой» с этой точки зрения является даже не та или иная форма (концепция, религия, мировоззрение – выраженные словами), и даже не её «пустотность» (пустотность или наполненность будет зависеть от того, кто передаёт форму, но в итоге ответственность всегда несёт принимающий, он ведь может осмыслить и пустышку, вложить в неё свой огонь), а именно «перенос акцента» на эту самую форму. Это, собственно, и есть чаромутие.
И это как раз замечательно увязывается с вопросом понимания. Когда-то я услышал, что человек понимает по-настоящему, если, во-первых, может выразить своими словами, но не просто, а, во-вторых, по каждой грани того или иного вопроса, понимание которого оценивается, он высказывает _спонтанно_, тут же, рождающиеся мысли. Возможно, не самым лучшим образом понимающий может их изложить вопрошающему, но он именно от каждого нового вопроса сам понимает всё больше, каждый раз заново открывает своё понимание. Каждый раз может объяснить по-разному. Своими словами. Каждую, самую неожиданную грань вопроса. Не готовые ответы на «правильные» вопросы, а спонтанное появление мыслей. Знаете, я как-то всё глубже и глубже понимаю это весьма точное определение. Оно даёт совсем другое понимание «понимания», отличное от обычного, связываемого с умением владеть «терминологическим аппаратом». И делает весьма смешными все эти меряния «мерами понимания». Так что «развить понимание», на мой взгляд, можно стоическим направлением самого себя на овладение внутренним языком, на выработку своего суждения по каждому вопросу, на использование своих слов, пусть поначалу скромно-паралелльно с «терминологическими аппаратами», которые, при отсутствии осознанного скепсиса-проницательности превращаются в догмы магической системы. Иначе говоря, если в учении, в системе не видны недостатки (недостатки языка, выявляемые при соотнесении со своим внутренним языком), то она мертва. Свои слова, свои обороты, свои приёмы изложения мыслей – всё должно быть своим. Этого не терпит «научный метод» и формальные методы «развития понимания», но это единственный настоящий Метод. Который позволяет чисто по-русски выбить русскую же дурь
С уважением, Андрей.
Андрей Шевченко, как Вы объясняете смысл Мертвой Воды? Не порождает ли тяжесть этого названия автосинхронизацию угнетенности у последователей этого учения? Поговорите, пожалуйста, на светлом искрящемся языке. Русский, значит всегда грустный? Со_весть, нравственность в Праязыке не светлое? С уважением.
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Слово «откровение» можно понимать узко как: «открытие мира через внутреннее усилие осознания приходящего в различении и соответствующее выражение искры духа живым языком тела, ума и души».
[2] Именно внутреннего. Дело в том, что раб на каменоломне при рабовладельческом строе мог работать 14 часов внешнего, обычного времени (вряд ли столько, это когда рабов очень много и ими можно разбрасываться). Но «хозяину» принадлежало только тело в кандалах, раб мог мыслить, мог жить, пусть даже в таких тяжеленных условиях, но мог оставаться самим собой, мог своё внутреннее время направлять на понимание мира и себя (конечно, ограничено без возможности внешнего выражения). Человек в офисе, за монитором, вынужден постоянно углубляться в какие-то виртуальные правила, корпоративные идолопоклоннические ритуалы, знание форм, процедур, схем, правильного места для каждой закорючки на каждой бумажке. Он направляет свою творческую энергию на поддержание и развитие здания Корпокульта, Виртуального мира бесконечных транзакций информации, за которыми якобы стоят глубокомысленные «прогрессивные» идеи. И в этом он варится даже не 8 рабочих часов, а гораздо больше (возьмите хотя бы рекламу, которая пожирает время подсознания в чудовищных объёмах вне зависимости от того, «действует» она или нет, т.е. покупает человек рекламируемый товар или нет). У него есть внешняя свобода, продавая свою энергию «крутым» корпорациям («ах, как престижно работать в ХХХ!»), он может ездить по всему миру, покупать любое шмотьё, удовольствия и хай-тех-коробочки. Но тем больше внутреннего времени, энергии осмысления и творческого усилия он должен отдавать корпорации ХХХ. Ну а что взамен, кроме шмотья, коробочек и удовольствий для людей? Для Общества, понятное дело, «прогрессивность», для Общества корпорации – одновременно доильные аппараты, ёмкости хранения человеческой энергии и собственно части тела. Но что для человека? Ничего, только рост, как на дрожжах (для дрожжей сгодился новый вид человека только-разумного, homo galstukos), пышных телес корпораций, только всё большее их возвышение – причём не только над homo galstukos, но и над людьми.ло такое в 70-х) – они посчитали, что дешевлеций инф Посмотрите, что делали те же форды, когда люди горели заживо в их машинах (было такое в 70-х с моделью Пинто) – они _посчитали_, что дешевле отзыва серии платить по искам и страховкам! А чем занимались форды, фольксвагены, опели, бмв, порше, мерседесы, и не только автопром: ибмы, байеры, хьюгобоссы и прочая ныне цветущая корпо-мразь во время Второй Мировой? Вот тогда чётко проявилось, что на самом деле покупает, продаёт и перепродаёт Корпорация: человеческие души. Они все работали на Гитлера, они все поучаствовали в умерщвлении миллионов людей – за бабло! Впрочем, это закономерное развитие чудовищ, рождённых на заре Нового Времени для ограбления колоний.
[3] а через них – Обществу, представителями которых для большинства являются как раз умные-высокообразованные-культур-мультур, скопившие золото, картины, дома, и прочие дорогие штуковины.
[4] Об этом немало говорится. Например, накапливать лишнее станет по _системным_ условиям невозможно (капитализм будет недопустим изначально), компьютер будет учитывать кто сколько произвёл, между отраслями всё будет распределяться по Леоньтеву, между людьми без материальных денег вовсе (бартер или чеки как исключение, причём никакого «обнала» – чеки в последующем вводятся в Систему через компьютер) и т.д. Прорисовывает такой возможный вариант «справедливой» Системы упомянутый мной Д.Неведимов в книге «Религия денег». Похоже, нас ждёт что-то вроде такого «коммунизма». Согласуются с этими идеями ухода в мир «справедливого управления с помощью информационных технологий» «новые» (старые как мир и частично уже давно реализованные) идеи «государства-корпорации», призванные «сделать государство крепким» (на самом деле окончательно изгнать из этого слова смыслы, ещё теплящиеся в нём кроме двух основных: «страна» и «группа людей у власти и аппарат власти»), а пути человека в нём – понятными как в корпоративной карьере. Это – уже прямо о сути отчуждения Обществом через институты «государства» и «корпорации» внутреннего времени человека. Это – намерение изменить «к лучшему» _форму_ явления под таким простоватым и как будто бы всем понятным названием «Общество», лишь укрепив его магическую суть. Впрочем, ещё раз оговорюсь – и в этом может быть смысл. Потому что ещё больше эту самую суть… хм… обматерив (в смысле сделав более материальной), проявив, человек сделает её более подверженной времени, энтропии, смерти. Только связан он с Системой пока что крепко-накрепко, и беречь будет это хрустальное яйцо как зеницу ока, веруя по обычаю, что звон осколков – чур, чур! [рисует пентаграмму или «защитный» круг] – возвестит наступление мрака невежества, мрака слепоты и глухоты человека, лишённого Системы в опасном неразумном мире. Или даже возвестит конец самого человека, смерть отвернувшегося от Костра человеческих жизней, Костра, взамен за топливо дающего людям «надёжный» круг Света (знаний, просвещения, законов, правил). Страшно человеку. И, чтобы даже не допускать таких мыслей, он утешает себя: «нет, ну это возврат к пещерам, не иначе. Да? Иначе ведь никак. Никак, наверное… Так всё равно не пойдёт. Просто Система так себе, просто надо её подлатать или переделать». И уже не страшно, и уже всякие недостатки _системные_ воспринимаются _толерантно_ (с монгольского – «безразлично»), и уже чисто умозрительным остаётся вопрос «есть ли жизнь за МКАДом»… Но, похоже, скоро настоящая – хотя голодная, холодная и без хай-тех – жизнь останется в основном именно за КАДами…
[5] А что же Америка? В Америке монголоиды остались в долгом отчуждении. Язык, который они унесли туда, (вероятно, из Азии, посуху через теперешний Берингов пролив), не удержал огня праязыка, и не мог подпитаться от дальнейших смешений. Соответственно, явления под названием «общество» и «община» не коснулись индейских племён. «Общество» и «община» есть два варианта объединения людей – в мёртвую Систему, порабощающую свои винтики, или в узор живых, не стремящийся объявлением закона-цели принять определённую форму за счёт преднамеренного выстроения своих частиц, за счёт проектирования истории. Общество и община как защитный кокон накрывает народ, делает его жизнь в гораздо большей степени, чем жизнь животного, независимой от перемен окружающего мира. Индейцы (как и дикие племена Африки, например) были встроены в природную среду, зависимы от неё. Да, у них были шаманы, какая-то своего рода «системность», какая-то своего рода «общинность», но их язык (!) не позволял им существовать там, где изначально нет хотя бы минимально подходящих условий. Байкало-Амурская магистраль, осушение болот, разведение рыб в искусственных водохранилищах и пр.? Нет, этого индейцы не могли – потому что и не _помышляли_ о том. Понятий у них таких не было. Что с ними произошло – они _не дошли_ до уровня, когда огонь, хранящийся в языке, начинает подчинять человеку окружающее пространство, или вывалились с этого уровня, _утеряв_ живой язык? Скорее всего второе. Скорее всего, они осколки культур, уровня которых они не вернули бы, потому что язык (!) их стал другим. Говорят, что европейцы использовали «нечестные» приёмы – спаивали индейцев, обманывали верящих на слово вождей и т.п. Но дело не в том, что индейы «хорошие» и «честные», а европейцы «плохие» и «бесчестные». Это _совершенно разные_ люди! У индейцев не было ни малейшего шанса – потому что едва теплящийся в них огонёк языка, с одной стороны, своей слабостью попросту не доводил их до искушения знанием, ложью, Системой (они не понимали до встречи с европейцами, зачем врать, то есть искажать действительность, или что такое «наука» и «объективно»). Но с другой стороны, не пройдя это искушение, они не могли противостоять на равных «белому человеку», который приплыл из самой топки Системы – поднявшейся из грязи и сразу обнаглевшей Европы. Большинство европейцев просто из этой самой топки убегало искать «щастья», и… у индейцев не было никаких шансов, даже самые благие намерения переселенцев подавили бы их «культуру». Но история смела индейцев рукой белого человека, они были убиты с такой же лёгкостью, с которой человек расправляется с самыми большими животными, с самыми лютыми хищниками – индейцы были убиты именно как животные. И были бы убиты всё равно, будь их в тыщу раз больше, будь их стрелы из титана, будь их кони неуязвимы перед пушками – тот «белый человек» был не ровня сошедшим с тропы человеческой борьбы. В этом смысле Гибсон в своём «Апокалипсисе», конечно, приукрасил мощь той Системы (пирамид!), из которой сбежал герой-индеец со своей семьёй, увидев на горизонте мачты-весты новой Системы. Кстати, о фильмах и мультах Голливуда – почти все они подготавливают малышню к разделению мира на две части: то ли «не воруй у людей, животное, даже если они сделали из твоего леса скверик и оставили тебя без еды» («Лесная братва», по-моему), «животные и люди должны жить раздельно» (не помню, как называется, про медведя, который жил у тётечки, а потом отселился, по-моему, к дружбану лосю, и некоторые другие мульты), «надо выбирать свой мир» (то же, что и предъидущее, только по-другому расставлены акценты; на эту тему сразу несколько мультов про «верхний мир» – как правило, людей, и «нижний» – крыс, минипутов, т.е. маленьких людей, муравьёв и т.д.). Не буду уходить в эту сторону, тема большая, но, по-моим наблюдениям, «взрослые» не очень-то видят, какие глобальные предустановки внедряются Системой в психику «детей» и «молодых». А это страшные предустановки, закладывающее «толерантное» отношение к «объективному» делению людей на невиданные ранее в истории касты (впрочем, каждая следующая форма Системы не повторяет ни одну из предъидущих). «Апокалипсис» Гибсона намекает на то, что «конец света» есть смена Системы – но настоящий «конец света» есть её смерть!
Но вернёмся к теме. В Новый Свет были приняты те из индейцев (конечно, не только из индейцев – также из негров и пр.; посмотрите любую из десятков голливудских жвачек на тему «нигера, который понял, что надо вкалывать по ночам и без выходных, чтобы – браво! – стать старшим помощником младшего стажёра в Корпорации»), кто пропёкся в огне, зажжёном на Земле Свободы рукою жрецов от факела Старого Света – следующему поколению Системы стал не столь важен цвет кожи, её сила была в принятии всех. Не сразу, разумеется – но теперь это называется «демократия по-американски», и не осталось на земле народа, людей которого не поджарил бы этот Новый Огонь. Огонь, несомый поначалу в сердцах искателей «щастья» на Новой Земле как общинный, но превращённый искателями того, чего им было _мало_ в Старом Свете, в «общественный» – и в выпеченном Новом Обществе искатели _большего_ заняли верхние этажи. Зачастую не выезжая из Лондона или Парижа.
[6] Я намекаю на одноимённый фильм. Мне – понравился. «Не мир я принёс, но меч». Меч (как орудие разума или тела) – это дар, который в Системе может восприниматься носителем как наказание, а окружающими – как чудовищный порок. Как точно выразился Джемаль (по другому поводу), у нас в творчестве в центре или демон, или анти-герой. А у Голливуда – герой. Ну, понятно, «герой» для Системы – для которой, например, «мафия», убившая семью нашего героя, конечно, явление чуждое, враждебное, подлежащее (фу!) изживанию, и потому герой всегда борется якобы с «врагами» Системы, в крайнем случае, доделывая то, что она не доделывает (помощь полиции, или кредо «закон не всегда работает как надо, я это исправлю», сразу навязывающее: «закон не справедлив только потому, что недостаточно хорош и недостаточно внедрён», хотя, конечно, за этой заморокой ощущается и что-то от Родин Гуда). Такой фильм (Меченосец) мог появиться только на Руси, потому что о противостоянии общепринятому без расчёта на победу, о борьбе не _для_ «выигрыша» и «хэппи-энда», а _потому что_ этого требует Меч, хранящийся в ножнах сердца, не может помыслить греко-римское общество, не может помыслить общество, воспитанное в законе стадной демократии. Которое даже «Солярис» (причём не только Лема, но и Тарковского – Содеберг штудировал версии обоих) превратило в нудную пустышку с голожопым Клуни.
Что касается «спиваться». Я, возможно, нарываюсь, но всё же скажу. Я сам не пью (правда, всего полтора года), но считаю, что отношение к пьющим как к людям с «животным» или «опущенным в противоестественность строем психики» есть крайность. Почему? Потому что человек и так глубоко неестественен, внеприроден. Таким его делает рана хранящегося в сердце Меча, это незнакомое животным и детям чувство боли от необходимости самостоятельного различения, это «иго любви – радость бремени» (кстати, по Лукашевичу «любовь» есть производное от чаромути корня «боль» – вторая мягкая койность о=ю; на Дону до сих пор говорят «болезный мой», «жалкий мой», не имея в виду болезненное состояние человека или «жалость» в общепринятом смысле, а выражая нежность и любовь, сострадание, сочувствие, принятие к сердцу). То, что выводит его за рамки естественного существа, за рамки некоего разумного животного, есть дух.
Алкоголь же касается только естества, только чарной, природной, «объективной» стороны человека. Он потемняет гармонию той системы, того сложного биологического механизма, который является _носителем_ духа, инструментом духа. Я знаю некоторых людей, которым алкоголь не смог помешать проявлять их дух, и которые в своей жизни своими поступками произвели бОльшие изменения, чем многие умные да непьющие и некурящие, и своим примером, своим безусловным (неестественным!) следованием зову справедливости повернули вспять законы причин и следствий, совершили маленькие чудеса, более того, помогли разжечь искру своего духа другим людям. Больше они бы сделали, если б не пили? Не знаю, возможно (воины-маги уровня Гурджиева или Сталина вообще могут сводить отрицательное воздействие алкоголя на свою природу к нулю и пьют либо для маскировки в Системе, либо для тактического манёвра в непрекращающемся – пока жив человек – противостоянии духа и чарной природы). Надо ли говорить, убеждать, чтобы люди не пили? Безусловно! Но для меня, право, неприемлем этот пафос, который полагает что красивый, гармоничный такой и непьющий молоток чем-то лучше грязного, с выщербинами на ручке и даже с иногда слетающей головой. А вот не лучше! Потому что, во-первых, ловкая рука может замечательно справиться и со вторым молотком, и, во-вторых, важно, куда забиваются гвозди и для чего. И вообще, может, тот гармоничный на полочке лежит и в ус не дует – ну и на чёрта кому его гармоничность?! Сам я, не сомневайтесь, выберу молоток получше, может, даже (в последнюю очередь) и расцветку учту. Но просто в возделывании из своего носителя, из своего тела и разума совершенного инструмента, этакого молотка с электронным дисплеем (количество и скорость ударов, бла-бла-бла), можно провести всю жизнь. Ни разу не ударив ни по одному гвоздю, либо лихо вгоняя найточнейшей автонаводкой или по лазерному лучу гвозди в… скворечники или в Луну. И пока человек не ощутит необходимости в совершении усилия духа, и не почувствует встречное сопротивление, инерцию своей чарной природы («только на подвиг собрался, а тут печень разболелась!»), он пить всё равно не бросит, и никто его не напугает ни геноцидом, ни отнесением алкоголя к наркотикам, ни умиранием мозга. Пойдите и проверьте: все инструменты у вас (включая тело и разум) в идеальном состоянии? То-то и оно.
[7] Здесь уместно вспомнить такое понятие из постмодернистской философии, которое звучит как «хаосмос». Это не хаос, не ревущая, стирающая любой смысл бесконечность, не ничто. Но и не космос, не что-то определённое, явленное, стройное, упорядоченное, не «нечто». Это как бы «ничто», пустота, но животрепещущая, которая при малейшем наведении внимания (субъекта! и, стало быть, предустановок, с которыми он внимает) порождает «нечто», миллиарды форм – в соответствии с характером этого внимания. Чаромутные языки – это некие малоподвижные точки внимания, вокруг которых из хаосмоса праязыка созданы некие малоподвижные, достаточно устойчивые во времени образования «языков народов» или научных языков.
[8] Лукашевич и Шишков были убеждены, что другим народам надо изучать русский язык, потому что только тогда они смогут, во-первых, понять свой, и, во-вторых, узнать для себя нечто _новое_.
[9] В КОБ есть положение вроде «пророки не приходили к русским, потому что русские в них не нуждались». Кто такой «пророк»? Пророк несёт живой язык, и, конечно, приходит туда, где чаромутие, где властвуют фарисеи, книжники, начётчики, язык мёртвый. Но интересно посмотреть вот с такой стороны: раз мы всё как бы затеяли, раз мы видим в народах как бы самих себя с разных сторон, то, например, приход пророка к кому-либо (!) можно расценивать как необходимость найти недостаток в себе, найти ту грань, которая нуждается в пророке, которая соответствует по смыслу той чаромутной системе, принимающей в самую свою сердцевину жало пророка.
[10] Намекаю на матриархат, описанный и в КОБ, а также на то, что «власть» «объектная», власть, которую имеет человек не как субъект, а как социальная функция, благодаря положению в Системе, в иерархии, сидению на определённой жёрдочке в данный момент – есть псевдо-мужское, кастрированное, модельно-фаллическое.
[11] Шишков вообще прямо называет все языки _наречиями_ славянского! Правда, нам трудно осознать, что «украинский», «русский», «белорусский» и, например, «чешский» – это разные славянские наречия (на этом останавливается Лукашевич), чего уж говорить про то, чтобы назвать английский наречием русского! И, хотя с точки зрения лингвистической терминологии это просто невежественная наглость (что совершенно не волновало Шишкова), именно такое усилие перепрыгнуть через несколько ступеней позволяет, даже если прыжок не удастся, хотя бы лучше оценить и разъяснить себе задачу. И кто знает, не будь такого количества рвущихся в «English speaking employees», не утратил бы этот язык внеприродный огонёк, не превратились бы англодумающие в индейцев?