[SPASIN]

Встретив нас очень радушно, Лиля шустро собрала стол. Мама Юры, правда, так и не смогла слезть с печки - заломило поясницу. Мы с ВСЕЛЕНСКОЙ тоской взирали на убогую обстановку покосившегося домика, вернее, хибары. А Емеля, улучив момент, переговорил с сестрой. Выяснилось, что Юра уходил в запой, обычно, на месяц - затем отходил дней семь, и все повторялось по кругу.
И, таких алкашей, в деревне было более половину народа. Мне это раньше и в голову это не приходило по двум причинам; первая – я не общаюсь с быдлом, а вторая, я просто нелюдим. Теперь, когда у меня и моей семьи, когда ОКОНЧАТЕЛЬНО открылись мои глаза, просто нет другого пути, как бежать, куда глаза глядят. Несчастная наша Русь - такая пьяная и дебильная, что, очень хочется надеяться, уж недолго тебе осталось мучиться на этом шарике.
Нахрюкались мы в гостях основательно, и побрели к моим старикам немножко всхрапнуть.
Так что, к Иванову мы попали только на следующий день, ближе к обеду. Там история повторилась до мельчайших деталей, так что произошла полная смычка деревни и города. Кстати, в городе мы тоже пили самогонку – водка для народа дороговата при зарплатах в пять тысяч рублей.
И я вспомнил поразительную последнюю встречу с Емелей и его лучшим другом.
Было восьмое мая (я старался выбраться на МАЛУЮ РОДИНУ на майские праздники, зная, что Емеля завсегда к Маме своей выбирается картошку сажать), и мы шли этим легким весенним солнечным деньком,
наслаждаясь нашим несравненным общением.
Дверь открыл сам Иванов – на удивление выглядевший бодрым и свежим, сбросившим тягостную маску пропойцы.
- Здорово, пацаны. Заходите дорогие гости – проворковал Сергей.
И тут из кухонки в коридорчик выходит симпатичная стройная женщина и говорит:
- Ну, знакомь муженек с мужичками.
Переглянувшись со Емелей, мы поняли в чем здесь закавыка – ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ--))
И, точно, жена Ирина, как нам представил, наш школьный товарищ, не преминула сразу взять быка за рога, заявив:
- А все ребятки, СЕРЕЖА уже как полгода не пьет. Ему сделали специальный укол в ПЕЧЕНЬ и ни-ни, иначе копыта отбросит.
- Давайте чаю, мы люди не гордые – примирительно сказал я.
Сидя за столом, стали вспоминать одноклассников – а прошло, почитай, семнадцать лет, как выпорхнули мы во взрослую жизнь. Серега горестно поведал о тех, кто остался в Мелеузе:
- Быстрее всех «сгорел» Мишка Трунов – пил, наркотой баловался. Далее Иванцов Юрка – пять лет, как его нет.
Остальные здешние ПОКА живы, но пьет ПО-ЧЕРНОМУ,
окромя Витька Романова и Дегтярева Лешки. Да и что делать в нашем Мелеузе?
Девки все замужем, но Венера Сулимова уже вдова.
- А ты же в хоккей учил ребятишек играть? – взволнованно спросил Емеля, по обыкновению РЕЗКИМ своим голоском.
- Я, как пить завязал, новую группу набрал, да ОСТАЛЬНЫМ ребятам, чем заняться нашем захолустье?
- Твой братишка Дима вона ворочает большими деньжищами по масштабам нашей деревни – говорят, цветметом занимается? – продолжил Емельян допрос дружка родимого.
- Шуршит не останавливаясь, и во что только лезет – неодобрительно заметил Сережка.
Здесь в разговор встрял я – был у нас такой парень в нашем классе, как Федорчук Вася, тоже Дарьевский – и тихо так, почему –то понижая голос, спросил:
- А о Федорчуке, что слыхать?
- Выучился на каменщика хорошего и умотал в ПИТЕР, там и женился, и квартирку получил – ответил Иванов.
Выпив по семь кружек чая с молоком – чисто БАШКИРСКАЯ придумка -, мы засобирались восвояси.
Наступил благостный теплый вечер с багровым закатом.
- Ну, теперь Сережка развернется, ГЛАВНОЕ, чтобы опять в ШТОПОР не сорвался - ЗАГАДАЛ Емеля своему любимому другу СВЕТЛОЕ будущее.
- Ну-ну - как обычно, осадил я, НАСМЕРТЬ не любящий ПРОГНОЗОВ вперед.
И, как, в воду ГЛЯДЕЛ.
Через полтора года позвонил Емеля и обливаясь в семь ручьев слезами,
сказал:
-Сережка Иванов умер от рака поджелудочной железы.
Ну да пятнадцать лет беспробудного пьянства не проходят даром.


Стопудово срочно линяем с нашей пьяной Раши. Как надеется Емеля с ТАКИМ вот народом, сделать ВЕЛИКИЕ преобразования?! Да, такие они будут безнадежные, что можно только стоять и нервно курить в сторонке. БЕЗНАДЕГА, все это есть полная безнадега. Когда буду линять навсегда отсюда, переговорю еще раз с Емельяном – может, он все-таки поймет хоть что-нибудь в тяжелую минуту расставания НАВСЕГДА.
Под конец разговора он, он поделился, как бы, невзначай:
- А ты знаешь, я записался к анархо–синдикалистам!
- Ну-ну. - Протянул я насмешливо, поразившись такой ориентации товарища. Токмо анархии здесь не хватает, в этой растерзанной стране – да эти ребята разнесут здесь все к чертям собачьим.

Неожиданно распахнулась дверь камеры, и вошли странные люди в штатском, Богом клянусь, вылитые америкашки.
- Кто здесь Любищев? – выступил несколько вперед самый представительный из них.
- Я, я, Любищев, Степан Николаевич. - Вскрикнул я, упреждая дальнейшее уточнение ФИО, и замер.
- Собирайтесь.
- Извините, но вот без этого товарища, Емельяна я не пойду! - Мягко, но твердо заступился я за товарища.
- Хорошо, этого мы тоже забираем. - Согласился и, одновременно, приказал Главный.
- А жена, дети?
- Они уже в машине, быстрее, мы опаздываем.
Через минуту мы сидели в мощном Форде, и я заметил, что Емеля приходит в себя.
- Где моя машина? - Прошептал он мне, нервно сжимая и разжимая кулаки.
- Извините, у Емельяна здесь машина, джип Мицубиси Паджеро! - Закричал я, открыв дверцу.
- Нет проблем. - И кивнув одному из сотрудников, Главный дал отмашку. Три одинаковых Форда, взревев мощно моторами, полетели тройкой в Киев.
- Как там моя жена, дети? - Волновался я за своих родных, но меня успокоительно похлопали по плечу, мол, все OK.
Я пытался разговорить Емелю, но он сидел настолько с отрешенным лицом, что я бросил все эти попытки. Потихоньку, я задремывал, но пока меня не окончательно покинуло сознание, я вдруг отчетливо вспомнил сон, который случился после удара сапогом.
Но об этом, позже, позже, позже…