[TАЖ]

За годом год уносится навек, покоем веют старческие нравы,—
На смертном ложе гаснет человек в лучах довольства полного и славы!
К тому и шел! Страстей своей души боялся он, как буйного похмелья.
— Мои дела ужасно хороши!—хвалился с видом гордого веселья.
Последний день уносится навек... Он слезы льет, он требует участья,
Но поздно понял, важный человек, что создал в жизни ложный облик счастья!
Значенье слез, которым поздно течь, не передать — близка его могила,
И тем острее мстительная речь, которою душа заговорила...

Когда над ним, угаснувшим навек, хвалы и скорби голос раздавался,—
«Он умирал, как жалкий человек!»—подумал я и вдруг заволновался:
Мы по одной дороге ходим все.—Так думал я.— Одно у нас начало,
Один конец. Одной земной красе в нас поклоненье свято прозвучало!
Зачем же кто-то, ловок и остер,—простите мне — как зверь в часы охоты,
Так устремлен в одни свои заботы, что он толкает братьев и сестер!

Пускай всю жизнь душа меня ведет! — Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
— Чтоб мы не стали холодны как лед, живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь — и воля, и любовь!—И жалок тот, кто гонит эти страсти,
Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь, в лучах довольства полного и власти!
— Как в трех соснах, блуждая и кружа, ты не сказал о разуме ни разу!
— Соединясь, рассудок и душа даруют нам светильник жизни — разум!

Когда-нибудь ужасной будет ночь, и мне навстречу злобно и обидно
Такой буран засвищет, что невмочь, что станет свету белого не видно!
Но я пойду! Я знаю наперед, что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,
Кто все пройдет, когда душа ведет, и выше счастья в жизни не бывает!
Чтоб снова силы чуждые, дрожа, все полегли и долго не очнулись,
Чтоб в смертный час рассудок и душа, как в этот раз, друг другу улыбнулись...

Николай Рубцов