ну, как и обещал...
единственно плохо, что коротко...
Дык не писатель- другая у меня военно-учётная специальность...
Вопреки устоявшемуся мнению, механика, как раздел физики, отнюдь не изучает движение материальных тел в пространстве. Предмет её исследования – обобщённая динамика
модели материального тела в
модели физического пространства.
Работая с этими моделями, физика создаёт теории движения (способ исследования), которые и сами по себе носят, конечно,
модельный характер.
За четыре тысячелетия своего развития механика отработала три основные концепции движения, связанные с именами Аристотеля, Буридана, Ньютона.
Модель пространства (среды исследования), первоначально анизотропная (земная твердь и небо), постепенно обрела изотропию и однородность, превратившись в ньютоновский "аквариум", бесконечно протяженный в трех измерениях и существующий "из вечности в вечность".
Уже в XX столетии произошел переход от вселенной Ньютона (в которой инвариантны время и расстояние) к миру Минковского (где неизменен интервал: математическое выражение, связывающее время и расстояние) и затем - к искривленному "геометродинамическому" космосу. Одновременно возникло функциональное пространство, в котором выполняются законы квантовой механики, с ее кажущимся индетерминизмом и несомненными парадоксами.
Постепенно мы приходим к пониманию, что квантовомеханическое пространство есть модель, работающая не только в микромире (для которого ее первоначально построили), но и в обыденной жизни. Факт этот, впрочем, ещё достаточно нов и неожидан, чтобы мы смогли до конца оценить его значение.
Моделей материального тела (объекта исследования) было предложено несколько. Простейшей из них является материальная точка, позднее было достаточно корректно определено понятие абсолютно твердого тела, начались работы с бесконечными средами и, наконец, с деформируемыми средами. Тем не менее, во многих практических случаях приходится рассматривать систему многих взаимодействующих тел, численные методы исследования которой сейчас, как и столетие назад, "недостаточно разработаны".
Физика считается точной наукой, ее методы - безупречными и исчерпывающими. Поэтому в каждой конкретной задаче точно известно, насколько именно принятая нами модель отклоняется от реальности. Более того, если величина ошибки по каким-то причинам нас не устраивает, мы, как правило знаем, как перейти к более адекватной модели.
Тем не менее, довольно большое количество задач не может быть решено до конца. Чаще всего это связано с непреодолимыми математическими трудностями. Положите в пенал три разных предмета и подбросьте его (или шваркните об стену). Если вас будет интересовать не только положение центра тяжести всей системы, но и движение отдельных предметов, задача окажется не под силу современной математике, и вы не получите аналитического решения. Конечно, поскольку уравнения движения известны, при наличии достаточно мощного компьютера результат можно получить численными методами. Но требуемая вычислительная мощность будет экспоненциально расти при увеличении количества предметов в пенале и очень быстро превысит возможности любого "Крея".
В других случаях недостаточно развита базовая теория. Это касается, прежде всего, задач с фазовыми переходами: так, брошенное на бетонный пол стеклянное зеркало, несомненно, разобьется - для того, чтобы предсказать это не требуется высшего образования. Но вот на какие именно осколки оно разобьется? Задача, на современном уровне развития физики практически неразрешимая.
Следует иметь в виду, что теории движения сами по себе противоречивы и приводят к парадоксам. Конечно, классические апории Зенона, построенные в рамках аристотелевой модели, вызывают сейчас улыбку. Намного труднее разобраться в "парадоксе близнецов" и других аналогичных задачках из курса специальной теории относительности. И совсем плохо обстоит дело, когда речь заходит о парадоксе Шредингера, демонстрирующем механизм, посредством которого квантовомеханическая бесконечномерная Вселенная «отбрасывает тень» на нашу обыденную реальность.
Указанные трудности и проблемы вовсе не ставят под сомнение успехи физических методов исследования мира. Напротив,
физика потому и является (наряду с астрономией) ведущей из всех естественных наук, что она может вполне корректно определить границы своего незнания.
С точки же зрения общей теории науки, физика является при этом простейшей наукой, поскольку ее объектами исследования являются системы, описываемые сравнительно небольшим числом параметров. Одним из сложнейших (во всех отношениях - с точки зрения базовой теории, модели пространства и модели объекта) разделов физики является квантовая механика атомов и молекул, объясняющая характер химического взаимодействия веществ.
Поскольку этот механизм представляет собой основу химии, на "лестнице наук" химия традиционно «стоит выше» физики - ее объекты исследования (вещества) с физической точки зрения сложны. Потому химия не может использовать для описания молекул физические модели: соответствующие квантовомеханические уравнения написать в принципе можно, но они будут заведомо неразрешимы.
Продолжая движение "вверх по лестнице", мы последовательно перейдем к биологии (основу ее образуют белковые молекулы, самые сложные объекты органической химии), психологии (которая работает с наиболее сложной известной биологической структурой - мозгом), социологии (где "базисной единицей" является личность во всей своей красе), наконец, истории, рассматривающей социумы в их динамике и взаимодействии со средой и между собой.
Во всех случаях методология науки неизменна и сводится к построению трех классов моделей: объекта, среды и взаимодействия.
теория и практика военного искусства находится на стыке социологии, психологии и экономики; какая-то часть ее выводов входит в базис истории (динамической теории взаимодействия социумов). Таким образом, на "лестнице наук" аналитическая и практическая стратегия/оперативное искусство/тактика находится достаточно высоко, что подразумевает сложность исследуемой системы под названием "война".
Сразу же отметим, что это само по себе предполагает наличие в системе огромного количества точек перехода. Нельзя исключить даже того, что множество этих точек достаточно плотно: события войны и/или её части (операции, боя, удара) кажутся - на обыденном языке - "проявлениями полного хаоса", но, если речь действительно идет о хаосе, (хотя бы, в первом приближении, как антиподе гармонии) то о структурных системах, потерявших свойство аналитичности или предельно близких к потере таковой.
Ни в конце XVIII - начале XIX столетия, когда появились первые наброски классической военной науки, ни столетием позже - при Мольтке , Шлиффене, Лоббо и Свечине, ни еще через поколение - при Лиддел-Гарте и Гудериане, Шапошникове и Василевском, Лебедько и Гэнде теории хаотических систем не существовало. Нет ее и сейчас.
Поэтому военная наука (в отличие от практики) в настоящее время обречена работать с заведомо некорректной моделью. При любых обстоятельствах система хаотическая (или, скажем осторожнее, проявляющая тенденцию к хаотичности) будет эмулироваться в военной науке аналитической системой. К чему это приводило и приводит - ну, не будем о грустном… (вспомним только, что столкновение «стандартных частей» подчиняется уравнениям Остроградского-Ланчестера, то есть, ход и исход его предопределен первоначальным соотношением сил и динамикой их изменения).
К счастью, на практике существует ещё интуиция (составная часть интеллектуальной схемы управления) ответственных командиров (начальников и управленцев), сплошь и рядом становящаяся средой, в которой субъективные факторы начинают превалировать над «объективными».
«Но это уже другая история…» (с), в данное время к официальной науке отношения практически не имеющая.
с уважением, Лютый.