[ton]

В 2011 году получила продолжение начавшаяся в октябре 2008 года национально-освободительная революция против власти транснационального банковского капитала в Исландии. В 2008 году Исландия оказалось одной из наиболее пострадавших от мирового финансового кризиса стран Европы и была вынуждена в несколько раз девальвировать свою национальную валюту и объявить банкротство. После разорения трёх крупнейших банков страны – Landbanki, Kapthing и Glitnir – ситуация стала развиваться по хорошо знакомому сценарию национализации издержек, т.е. попытки переложить долги частных банковских структур (в общей сложности около 3,5 млрд евро) на население. В феврале 2009 года на волне массовых протестов («революция чайников и кастрюль», которыми граждане гремели, срывая заседания парламента) правоконсервативное правительство пало, к власти пришла левая коалиция, которая, однако, не решилась снять с населения всей страны материальную ответственность за долги частных банков. Протесты населения продолжились, и в результате президент Олафур Рагнар Гримссон согласился провести общенародный референдум. В марте 2010 года на прошедшем референдуме 93% граждан проголосовали против выплаты государством частных долгов, при поддержке населения правительство инициировало гражданские и уголовные расследования в отношении высших управленцев поставивших страну на грань разорения банков, некоторые из которых (как, например, президент банка Kaupthing Сигурдур Эйнарссон) были арестованы, а другие – бежали из страны. В итоге грозившая стране катастрофа была предотвращена. В прошедшем 2011 году, для закрепления освобождения страны от власти международных финансовых институтов и возвращение суверенитета её народу, исландцы выработали проект новой конституции. Чтобы написать конституцию, был создан Конституционный совет в составе 25 граждан из числа 522 взрослых, не принадлежащих ни к какой политической партии, которых рекомендовали как минимум 30 граждан. Комитет в свою очередь обратился к гражданам с призывом участвовать в написании документа. Они открыли страничку на Facebook, где каждый имел возможность высказать своё мнение относительно черновика документа, а правки вносились в текст. Учредительные заседания проводились он-лайн и транслировались через Twitter, Youtube и Flickr. В итоге фактически в выработку основного закона были вовлечены все заинтересованные граждане страны. Конституция, которая в конечном итоге родилась в рамках такой прямой демократии, была представлена в парламент, её принятие на референдуме планируется на середину 2012 года.
Прекрасный пример успеха гражданского общества в противостоянии с капиталократическими институтами показала в 2011 году Финляндия, где на парламентских выборах 17 апреля на третье место вышла партия «Истинные финны» (Perussuomalaiset) во главе с ярким и талантливым народным лидером Тимо Юхани Сойни, получившая 560 075 (19.1%) голосов, т.е. почти в 5 раз больше, чем на предыдущих выборах. «Истинные финны» выступают последовательными противниками как экономического либерализма и глобализма, так и социально-деструктивного левачества, заданного «революциями 60-х» и породившего мировую диктатуру толерантности и мультикультурализма. Этой партией избирателям была предложена взвешенная программа восстановления разрушенного неолиберальными реформами скандинавского общества всеобщего благосостояния, предусматривающая возвращение высокого уровня социальной защиты, повышение пенсий и стипендий, уменьшение расходов на содержание чиновничества, дотационную поддержку отечественного сельского хозяйства и промышленного производства, создание для коренных граждан страны новых рабочих мест, уменьшение пенсионного возраста и сокращение рабочего дня для некоторых специальностей на два-три часа, увеличение и без того достаточно высоких в Финляндии налогов на доходы корпораций и особо богатых граждан. В то же время «Истинные финны» требуют резкого ужесточения иммиграционного законодательства и отказа от политики спонсирования диаспор, прекращенная растраты национального бюджета на спасение иностранных финансовых систем, выхода страны из Евросоюза и прочих ограничивающих национальный суверенитет глобалистских проектов. В предыдущем составе финского парламента (Эдускунты) «Истинные финны» располагали лишь 5 мандатами из 200, будучи самой малочисленной даже из числа миноритарных парламентских фракций (к каковым относились также «Левые», «Зелёные», «Шведская народная партия» и «Христианские демократы»). По итогам выборов 2011 года они получили 39 мест, лишь немного уступив «Коалиционной партии» (599 138 голосов, 44 мандата) и Социал-демократической партии (561 558 голосов, 42 мандата) и опередив традиционно входивший в тройку доминирующих партий «Финляндский центр» (463 266 голосов, 35 мандатов). Многие комментаторы отмечают, что «Истинным финнам» удалось возродить в народе веру в демократию, подорванную утратившими реальное различие и превратившимися в простые лейблы старыми партиями, вернуть значительным социальным группам интерес к политике вообще и участию в выборах в частности. На фоне общеевропейских тенденций повсеместной утраты социальных завоеваний и прав трудящихся, мощный успех последовательно социалистической и антилиберальной силы в Финляндии выглядит особенно ярким и привлекательным из ряда вон выходящим примером. В то же время, в плане национальной политики он, напротив, хорошо вписывается в общую тенденцию отказа европейских стран от исторически безответственного и социально деструктивного мультикультурализма. Победа «Истинных финнов», несомненно отражающая давно назревшие требования финского общества, уже в том же 2011 году привела к заметной смене вектора национально-этнической политики. В ноябре 2011 Министерство внутренних дел Финляндии приняло решение закрыть центр по приёму беженцев в Пунавуори (Хельсинки), рассчитанный на 170 мест, а также центры Контиолахти (Йоэнсуу) и Контиониеми (Северная Карелия), рассчитанные на 100 мест каждый. Центр в Паймио (Турку) пока продолжает свою деятельность, но, центральные финские СМИ утверждают, что это лишь временная отсрочка. То, что процесс избавления европейского общества от бремени инородческих социальных паразитов и нахлебников, будет развиваться и дальше, становится всё более очевидно.
Своего рода мировоззренческой и идеологической революцией для Европы можно считать и новую конституцию в Венгрии, которая 18 апреля 2011 года была принята Парламентом страны, 25 апреля подписана президентом Палом Шмитом и с 1 января 2012 года вступила в силу. Принятие новой конституции стало возможным в результате решительной победы национал-консерваторов (коалиция Венгерского гражданского союза Фидес и Христианско-демократической народной партии) во главе с Виктором Орбаном на парламентских выборах 2010 года. В обзоре за предыдущий год (С.А. Строев «Итоги 2010 года. Выборы в Европе») мы отмечали, что экономическая политика номинально правой партии «Фидес» оказалась на порядок более социально ответственной, чем политика предыдущего номинально «левого» правительства «социалиста» Ференца Дьюрчаня из Венгерской социалистической партии. Если номинальные «левые» фактически под диктовку МВФ последовательно защищали интересы международных банковских институтов с огромными издержками для рядовых венгерских граждан, то пришедшие в 2010 году к власти национал-консерваторы из «Фидеса» начали с того, что, напротив, заявили об отказе от продления соглашения с МВФ о кредите и намерении восстановить потерянную экономическую независимость страны. Для выполнения этой задачи уже тем же летом был введён банковский «налог Робина Гуда» на общую сумму $1 млрд на финансовые и страховые учреждения, а в октябре 2010 правительство выступило с инициативой чрезвычайного антикризисного налогообложения крупных энергетических, телекоммуникационных и сетевых компаний, в большинстве своем принадлежащих иностранному капиталу.
В 2011 году экономические шаги по восстановлению национального суверенитета Венгрии были дополнены важными шагами политического и идеологического характера, прежде всего – принятием новой конституции страны.
В преамбуле новой конституции Венгрия перестает называться республикой, как это было последние 62 года, название страны меняется с «Республика Венгрии» (или «Венгерская республика») на просто «Венгрия». Хотя форма государственного устройства остаётся республиканской, республиканский (демократический) характер власти перестаёт акцентироваться как момент, существенный для идентичности страны. С другой стороны, отмечается необходимость восприятия страны без акцентирования внимания на настоящих её границах: заграничные венгры признаются равными в правах. Иными словами, ключевым моментом государственной идентичности Венгрии становится её национально-этническая сущность как национального государства именно венгров. В новой венгерской конституции указывается, что объединяют народ Венгрии и являются источником права Бог, Христианство, корона, отечество и гордость своей историей. В конституции появляется показательное определение «национальное вероисповедание». Таким образом, новая конституция восстанавливает христианскую религиозную и культурно-историческую идентичность Венгрии и в этом смысле вполне справедливо названа премьер-министром Виктором Орбаном «документом возрождения». За государством закрепляется обязанность защиты жизни с момента зачатия. Эта статья, не будучи прямым запретом абортов, создаёт, однако, серьёзные правовые основания для введения такого запрета в ближайшем будущем. Новая конституция говорит о государственной поддержке брака как союза мужчины и женщины. Не будучи опять-таки прямым запретом гомосексуализма, новая конституция явно обозначает различение отношения государства к норме и к извращению. Таким образом, восстановление христианской идентичности, ценностей и норм не ограничивается в новой конституции декларативным упоминанием Бога и Христианства в преамбуле, но носит системный и последовательный, хотя и не слишком пока радикальный характер. Символично, что новая конституция была подписана президентом страны на следующий день после Пасхи.
Помимо перечисленного новая конституция резко усиливает власть правящей партии и её руководителя. К примеру, предусмотренный документом Бюджетный совет может наложить в любой момент вето на принятый парламентом закон о государственных доходах и расходах, а президент – распустить парламент, если последний не примет до 31 марта очередной годовой бюджет. Это грозит недееспособностью любому другому правительству, кроме нынешнего кабинета «Фидес». Многие важные законы, в том числе вопрос вступления страны в еврозону, потребуют теперь большинства в 2/3 голосов парламента. Сейчас им обладает в парламенте партия Орбана, а вот достичь другим партиям, скажем оппозиционным социал-демократам, будет чрезвычайно трудно. Новая конституция существенно ограничивает компетенцию венгерского Конституционного суда, который лишается права принимать решения по вопросам, связанным с бюджетом, таможенной политикой и налогообложением, до тех пор, пока государственный долг не снизится до отметки менее половины ВВП. Граждане лишаются права обращаться в Конституционный суд. Такая прерогатива предоставляется только президенту, правительству и группе парламентариев численностью не менее четверти состава законодательного органа. Народные опросы почти исключаются, а референдумы по поправкам в конституции и избирательному закону вообще исключаются. Согласно конституции, в Венгрии появится новый надзорный орган, который будет следить за деятельностью органов правосудия. Глава этого органа будет назначаться парламентом.
Помимо конституции важным шагом в усилении режима правящей партии стал принятый в январе (т.е. ещё до конституции) закон, введший контроль государства за деятельностью СМИ и, соответственно, существенно ограничивший их свободы.
Конституционное восстановление национальной и конфессиональной идентичности страны, ограничение «прав» половых извращенцев, ставших в перевёрнутом мире «европейских стандартов» своего рода священными животными наподобие крупного рогатого скота в Индии, ограничение вседозволенности прессы, наличие в стране военизированных организаций национально-патриотической направленности типа «Мадьяр Гарда», проводящих не только марши, но и патрулирование улиц, сегрегация цыган и рост в венгерском обществе антицыганских настроений – всё это вызывает истерику у администрации Евросоюза и у ревнителей толерантности. Тем не менее, хребет глобалистского зверя уже, по-видимому, сломан, и обрушить на Венгрию удар, сравнимый с тем, какой был нанесён в 2000 году по Австрии в ответ на успех национально-патриотических сил во главе с Йоргом Хайдером, евробюрократия уже не способна.
Можно констатировать, что восстановление национального суверенитета и идентичности, освобождение от власти наднациональных структур и мирового банковского капитала пошло в Венгрии несколько иным путём, чем в Исландии и Финляндии. Если в Исландии и Финляндии бархатная национально-освободительная революция сопровождается восстановлением реальной, не имитационной народной демократии, то в Венгрии проявляются черты и тенденции (хотя и весьма умеренные) к установлению социально ответственной национальной диктатуры. Какой из этих двух путей восстановления национального суверенитета следует считать более эффективным и предпочтительным, сказать сложно. По-видимому, многообразие политических решений определяется здесь многообразием самих национальных традиций, менталитетов, конкретных обстоятельств времени и места.
Говоря об основных событиях года, нельзя, конечно, обойти вниманием акцию и движение «Захвати Уолл-стрит» («OccupyWallStreet») в Нью-Йорке и других городах США. Начало движению положил канадский фонд «AdbustersMediaFoundation», который в июле 2011 года через свой антипотребительский журнал «Adbusters» призвал к мирному занятию Уолл-стрит в знак протеста против корпоративного влияния на демократию, растущего неравенства в богатстве и отсутствия расследования причин и наказания виновных в возникновении мирового финансового кризиса. Призыв получил массовое распространение в социальных сетях и Интернете в целом, был активно поддержан Интернет-сообществом «Анонимы». Начиная с 17 сентября 2011 года, когда протестующим так и не удалось прорваться на оцепленную полицией Уолл-стрит и блокировать Нью-Йоркскую фондовую биржу, они разбили постоянный палаточный лагерь с мирными баррикадами, кухнями, кроватями и библиотеками в Зукотти-парке Манхэттена. Изначально основным контингентом протестующих была молодёжь и студенты, однако вскоре к ним присоединились люди среднего возраста. В ответ на действия полиции, применившей против четырёх участниц акции слезоточивый газ, активисты провели 30 сентября 2011 года марш протеста к штаб-квартире нью-йоркской полиции численностью около 1000 человек. Защиту участников акции от полиции взяли на себя отставные морские пехотинцы. 1 октября 2011 года около 1,5 тысяч участников акции, двигаясь из своего палаточного лагеря в Бруклин, на Бруклинском мосту вышли за пределы пешеходной зоны и, тем самым, нарушили нормальное движение транспорта. За это более 700 демонстрантов были задержаны полицией, ещё около 1000 – впоследствии за оскорбление полицейских. Акции протеста, аналогичные нью-йоркским, охватили практически все штаты и многие города Америки. Довольно заметной, в частности, была блокада банка в Бостоне и последующие столкновения протестующих с полицией, а также акции протеста в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Майами, Нью-Джерси, Финиксе (Аризона), Филадельфии, Берлингтоне (Вермонт), Беркли и Окленде (Калифорния), Портленде и Вашингтоне (в каждом случае возникало местное движение с аналогичным названием – «Захвати Лос-Анджелес» и т.д.). Также аналогичные акции произошли за пределами США – в Испании, Канаде, Израиле, Португалии, Греции, Австралии, Новой Зеландии, Южной Корее, Индонезии, Японии, Китае, Филиппинах, Великобритании, Германии, Франции, Швейцарии, Эстонии, Италии и ряде других стран. В частности, в Риме, где на улицы вышли более 150 тысяч протестующих, они переросли в жесткие столкновения с полицией, в результате чего пострадали не менее 70 человек. Всего в акциях движения «Occupy» по данным Росбалта на 19 октября 2011 приняли участие жители более 900 городов в 82 государствах.
Ещё 28 сентября 2011 года нью-йоркские демонстранты получили поддержку нескольких крупных профсоюзов, включая Союз транспортных работников, который насчитывает около 40 000 членов. Митингующих поддержали рок-звёзды, певцы и музыканты Пит Сигер, Гай Дэвис, Том Морелло (RageAgainsttheMachine), Серж Танкян, Джоан Баэз, LupeFiasco, TalibKweli, Канье Уэст, группы Radiohead и Anti-Flag, композитор Дэвид Амрэм; актёры Джордж Клуни, Сьюзен Сарандон, Алек Болдуин, Элайза Душку, Розанна Барр, Саша Грей, Дэнни Гловер и Марк Руффало; к манифестантам присоединился кинорежиссёр Майкл Мур. Также протестующих поддержали некоторые видные публицисты, такие как Ноам Хомски, Славой Жижек, и Джудит Батлер, писатели Салман Рушди, Маргарет Этвуд, Наоми Кляйн, Стефан Эссель, Элис Уокер, Нил Гейман, Дэниел Хэндлер, экономисты Пол Кругман, Джозеф Стиглиц, Рави Батра и Ричард Вольф, основатель Википедии Джимми Уэйлс, католический кардинал негритянского происхождения Питер Кодво Аппиах Тарксон и такие политические деятели как аятолла Хаменеи, Манмохан Сингх, Дилма Русеф и Уго Чавес. О своём сочувствии и понимании проблем протестующих заявили и видные политические лидеры самих США, включая президента Барака Обаму и мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга. В первый день акции, т.е. в «День гнева» 17 сентября в районе Уолл-Стрит собралось около 5-6 тыс. человек, что для масштаба Нью-Йорка не так уж много. Однако по мере распространения на другие города и штаты движение охватило сотни тысяч человек, данная акция гражданского неповиновения признана самой масштабной со времён вьетнамской войны. 15 октября около 10 тысяч протестующих вышли в Нью-Йорке на мирный марш мимо фондовой биржи, закончившийся танцами на Таймс-сквер, в то время как полиция задержала по меньшей мере 71 человека, которые попытались выйти за отведенные для демонстрации границы. Акции протеста в тот же день прошли и во многих других городах.
15 ноября, когда большая часть протестующих уже стала покидать акцию и протест пошёл на спад, полиция по решению суда начала сносить палаточный лагерь, что вызвало новый всплеск активности и новую попытку протестующих 17 ноября прорваться в финансовый центр города и отметить там двухмесячный юбилей со дня начала кампании. В Нью-Йорке произошли стычки с полицией, не менее 50 человек были задержаны, во многих городах США и мира прошли акции солидарности. Несмотря на снос палаточных лагерей в Нью-Йорке и других городах, акции протеста в рамках движения «Occupy» продолжались практически непрерывно до конца года, хотя и заметно пошли на спад, один из инцидентов борьбы имел место в Нью-Йорке в новогоднюю ночь.
Аналитики отмечают, что акция и движение «Захвати Уолл-стрит» не имели ярко выраженных лидеров и организационной структуры, хотя, согласно сообщению TheStreet.com, некоторые организаторы приняли больше обязательств и потому более заметны, чем другие, а своеобразное «ядро» из пяти организаторов является наиболее активным. Текущее руководство непрерывно на протяжении около двух месяцев происходившей акцией и исполнительные функции приняла на себя сформированная уже в ходе событий Нью-Йоркская Генеральная Ассамблея (TheNewYorkCityGeneralAssembly, NYCGA), собирающаяся ежедневно, а также открыто действующие профильные комитеты, не имеющие формального лидерства. Участники заседаний комментируют предложения комитета с помощью процесса, называемого «стэк» — очереди ораторов, к которой может присоединиться каждый протестующий. В Нью-Йорке используется так называемый «прогрессивный стэк», в котором женщинам, неграм, представителям меньшинств и разного рода маргиналам в соответствии с укоренившимся в США принципом «положительной дискриминации» позволено говорить перед людьми из доминирующей группы – т.е. белыми мужчинами. Добровольцы составляют протоколы заседаний, так что организаторы, которые не присутствовали, могут быть в курсе прошедших событий. В дополнение к более чем 70 рабочим группам, которые выполняют большую часть повседневной работы и планирования в движении «Захвати Уолл-стрит», организационная структура также включает в себя так называемые «говорящие советы», в которых может принять участие рабочая группа. Специализированные рабочие группы занимаются вопросами медицины, финансов, уборки лагеря, работы со СМИ и т.д., на что им ежедневно выделяется из поступающих пожертвований около $100 каждой.
Отмечается, что участники движения «Захвати Уолл-стрит» не имели общей идеологии и сколько-нибудь сформулированной политической программы. Часть протестующих идентифицирует себя как либералов или либертарианцев, другая часть – как социалистов или анархистов, многие определяют себя в качестве политически независимых или защитников окружающей среды. В акции протеста были представлены представители различных религиозных конфессий, в том числе христиане, мусульмане и иудеи. 10 октября 2011 года компания AssociatedPress отметила «разнообразие возраста, пола и расы» среди протестующих. То же самое можно сказать и об имущественном статусе участников. Согласно опросу BaruchCollegeSchoolofPublicAffairs, опубликованному 19 октября 2011 года, из 1619 опрошенных участников палаточного лагеря в Нью-Йорке одна треть — старше 35 лет, половина из протестующих работает полный рабочий день, 13 % — безработные, а другие 13 % зарабатывают более 75 000 долларов США. 27,3 % опрошенных назвали себя демократами, 2,4 % назвали себя республиканцами, а остальные 70 % назвали себя политически независимыми. В Вашингтоне к участникам аналогичной акции присоединились бездомные.
Примечательно в плане иллюстрации отсутствия политической программы, что, собрав почти полмиллиона долларов пожертвований, участники движения так и не придумали, как этими средствами распорядиться, за исключением довольно скромных трат на еду, технику (компьютеры, фото- и видеоаппаратуру) и ежедневные расходы по жизнеобеспечению лагеря.
Общие требования участников движения состоят в увеличении количества рабочих мест, более равномерном распределении доходов, проведении банковских реформ, введении «налога Робин Гуда» на банковские транзакции, восстановление закона Гласса-Стиоголла, а также в общем сокращение влияния корпораций на политику. Также звучали протесты против генетически модифицированных продуктов. Участники акции обвиняют мировые банки в финансовом терроризме. Символом движения стал плакат журнала Adbusters, изображающий балерину, танцующую на атакующем быке с Уолл-стрит. Одним из главных политических слоганов движения является «Нас 99 %» (Wearethe 99%), подразумевающий, что движение претендует на выражение интересов 99% американского населения, не входящего в состав финансовой и политической элиты страны. Любопытно, что в октябре акцию «Захвати Уолл-стрит» поддержали вышедшие на улицы Нью-Йорка миллионеры, ответившие на лозунг «Мы – 99 процентов» своими плакатами: «Я – один процент, берите с меня больше налогов».
Давая общую оценку движению «Захвати» и проведённым им акциям по всему миру, стоит отметить его противоречивый характер. С одной стороны, несомненно, что побудительным мотивом здесь выступает вполне справедливый протест практически всех слоёв населения против теневой власти транснациональной банковской олигархии и корпораций. С другой стороны, политическая и идеологическая аморфность движения, отсутствие программы и лидеров, явная карнавальность и леваческая стилистика роднят его с «революциями 60-х» в Западной Европе, всевозможными «бархатными» и «цветными» революциями в Восточной Европе и на постсоветском пространстве, и, конечно, с практически совпадающими по времени событиями «арабской весны» и декабрьских послевыборных акций в Москве и Санкт-Петербурге. Даже в том случае, если такого рода «общегражданские» протесты являются действительно стихийными и спонтанными, они, в силу отсутствия у протестующих собственной программы и внятной позиции, разброда в умах, недостатка дисциплины, общей обстановки хаоса и эмоциональной взвинченности участников, легко и неизбежно перехватываются профессиональными политтехнологами и манипуляторами. Поскольку политтехнологи именно в силу профессионального характера своей деятельности всегда находятся на содержании платёжеспособного заказчика, нетрудно предположить, в какое русло будет направлена и в чьих интересах будет работать энергия народного недовольства.