|
Сообщение от Основы социологии, часть 3, книга 2
Если характеризовать культуру Руси изначальной в аспекте воспроизводимого ею в преемственности поколений типа строя психики, то она в большинстве своём воспроизводила тип строя психики зомби. Главным навыком личности в ней было то, что люди в их большинстве были носителями преимущественно психической по своему качеству жизненной практики вхождения в определённое настроение, которое условно и только отчасти можно назвать «транс». Это настроение позволяло человеку включиться в эгрегор, получивший название Русский дух, передать управление ситуацией ему, а тот много чего «знал» и «умел», поскольку сложился на основе «антенного поля», образуемого населением Руси. «Пароли доступа» к такого рода включению — общинные нравственность и этика, о которых речь шла ранее.
В Русских сказках эта специфика взаимоотношений носителя Русского характера и Русского духа отражена в похождениях всевозможных Иванов-дураков: сам Иван мало что знает и мало что умеет, и мало чему желает научиться, но ему во всём везёт, и по сюжету сказки его ведёт нечто незримое, что знает и умеет всё, что необходимо для успеха Ивана-дурака. При этом Иван-дурак от умников, которые ему противостоят или которые ему помогают, отличается одним — своим неизменным бескорыстием в отношении окружающих и неподдельной добротой.
Пребывая в этом настроении, представитель Руси мог вступать в бой, будучи почти что полностью невежественным и неумелым во всём, что ныне относится к боевым искусствам, поскольку, когда он пребывал в таком настроении, его эгрегоры были носителями всей алгоритмики необходимых оборонительных и поражающих телодвижений, и через эти же эгрегоры и ноосферу в целом обеспечивался доступ к алгоритмике оборонительных и поражающих телодвижений противника. Вследствие этого при несении в своей психике навыков создания определённого настроения, систематические многочасовые тренировки, состоящие в нанесении ударов ладонями и ступнями по брёвнам с торчащими из них брусками[1] и т.п. и работа с партнёрами, были просто излишними, а стандарт всеобщий телесной развитости и грациозности на Руси был гораздо выше нынешнего — в силу иного образа жизни и иного характера труда. Под взглядом ребёнка, пребывающего в таком настроении, может драпать толпа взрослых, — не разумея, что происходит, и забыв о своих агрессивных намерениях под воздействием охватившего её ужаса, — потому, что Бог действительно не в силе, а в Правде.
И когда былины повествуют о том, что тот или иной русский богатырь в одиночку разогнал или побил если не целое войско, то многочисленный боевой отряд, это не художественный вымысел: это бывало, но это было не столько выражением физической силы и каких-то изощрённых приёмов ведения боя русским богатырём, а результатом воздействия психики индивида, пребывающего в Русском духе, на психику индивидов, в Русском духе не пребывающих[2]; а физическая сила и освоенные приёмы ведения боя были только подспорьем этому, хотя и в аспекте пластики тела и грациозности они превосходили своих противников[3]. Поэтому, чем больше враг знал и умел в смысле владения боевыми искусствами, и чем был более настырен в своей агрессивности, — тем больше у него было шансов покалечиться и убиться в агрессии против носителей Русского духа[4].
Естественен вопрос: Куда это всё делось в последующие времена? — Ответ прост: Под воздействием обстоятельств, порождённых библейским проектом глобализации, в преемственности поколений изменились нравы и этика, вследствие чего Русский дух — эгрегор, сложившийся на Руси изначальной, — в повседневности отвергает всех, кто ему нравственно-этически не соответствует. Но если человек восстанавливает в себе нравственность и этику, свойственную Русскому характеру (пусть даже и на непродолжительное время в каких-то обстоятельствах), то он получает его поддержку[5].
|