[Шевченко Андрей]

Приветствую, Евгений!

> Оба метода – и Лукашевича, и Вашкевича объединяет одно глобальное свойство – они направлены на поиск смысла слов Русского языка (прежде всего).

Здесь я с Вами не согласен. Смысл слов Русского языка – очень малая часть из того, что даёт нам Лукашевич. Я уже перечислил вкратце то, что есть у Лукашевича в отличие от Вашкевича. Мы прежде всего узнаём что вообще происходило в истории, т.е., в «терминах» КОБ, узнаём новое о глобальном историческом процессе. И мы можем получить нечто гораздо большее, не просто дополняющее, но поглощающее как частность историю с «синайским турпоходом». Чаромутие – это создание искусственных языков. Мы сейчас называем искусственными языками погремушки вроде эсперанто или языков программирования, есть ещё научные языки. Но очень многое для понимания истории даёт представление о превращении живого Языка в искусственные языки, которыми, кроме приведённых, оказываются языки всех народов, языки всех эзотерических и религиозных систем.

Само по себе создание искусственных языков не есть «объективное зло», но вот вера в их исключительность, неспособность выйти за рамки частного языка, всегда приводила к рабству. Понимаете, это «концептуальное» положение – основа несправедливого устройства общества есть вера (самого общества) в то, что знание (и как основа всякого знания – язык) необходимо и достаточно для того, чтобы общество зажило правильно. Допустим, кто-то говорит мне: «есть какое-то знание, которое позволяет всё сделать правильно». Я отвечаю: «нет, такого знания нет. мне интересно это ваше знание, но оно, во-первых, ни необходимо, ни достаточно, а во-вторых, может принести как счастье, так и горе». Вся история построена на том, что людей убеждали в наличии такого «знания для щастья»[1]. Всегда жрецы говорили: «мы знаем, как правильно, а вы не знаете – но мы вам скажем» (сегодня это посыл многих учёных).

Давайте спустимся с первого приоритета на второй и третий. В моей статье есть в одной сноске упоминание Лукашевича о Санскрите. Много, по его мнению, было подобных искусственных языков в Индии – на них держалась власть жрецов, на них держалось кастовое устройство общества. Так ведь не только в Индии! Посмотрите с этой точки зрения на Латынь – а ведь этому мёртвому языку сегодня учат в ВУЗах, а его «термины» заполонили, и даже составили, все научные языки! Так вот, прежде всего мы узнаём как управлялось человечество. Жрец вводит некие значки, ставит им в соответствие некие правила игры (в т.ч. ключевые понятия и предустановки) – и вот народ уже забывает многочисленные взаимосвязи смыслов, забывает творчество жизни[2], привыкает к словам – нет, не как к ярлыкам! – как к имеющим одно или несколько значений. Образы остаются, но они однобоки, тусклы, несвязанны, сквозь их ржавые рёбра вытекает то, без чего образы не имеют никакой ценности – смысл. Кстати, именно поэтому знание того, что акула=прожорливая даёт весьма мало по сравнению со знанием того, какие ещё видвы-идеи заложены в это слово, от какого оно само образовалось (и какие видвы заложены в производящее), какие слова дало и их видвы. Лукашевич в своём философическом строении речи показывает связи неоднокоренных слов – и это на порядок мощнее обычных лингвистических подходов!

Кастовость основа на искусственных языках, но что есть основа кастовости? Основой кастовости является иерархия, представление о том, что положение чего-то выше чего-то – «объективно». Опять же, не сама по себе эта схемка – а вера в неё, веровершие (иерархия). И наверху всегда находятся жрецы. В пределе дело не в том, что они скрывают знания. Скрывать знания необходимо для того, чтобы человек верил в сами знания. Только тогда тот, кто знает – наверху, только тогда все ломятся к скрытым знаниям, только тогда, как детки в песочнице, терпеливо лепят из песка «фактов» или «знаний древних» весьма условные башни «теорий», «терминологических аппаратов» и пр., которые ни черта не имеют отношения к щастью человека и человечества. Совсем наоборот, перенос из искусственных языков этих выдумок на человечество позволял менять формы рабства, и с этой сменой делать рабство незаметным: сначала общество вслед за «открытиями в физике» (читай: новым текстом, написанном на искусственном языке, там, помнится, во первых строках есть ещё F=ma) делали механизмом, детерминированной машиной, потом затеяли игру с нулевым результатом, потом порядок из хаоса, теперь вот «высший порядок – отсутствие выбора». Да, есть ещё «живые системы», есть ещё много чего: но один чёрт, человек сначала хочет придумать (!) «правильный порядок», а потом он хочет его построить. Один чёрт человек стремится жизнь подчинить знанию, а потом вечно удивляется – ой, а так ведь совсем не всё хорошо и чудесно!

Свою лепту внесло возвеличивание математики. Математика основана на уравнивании, на отождествлении. Как только математичность вторгается в людские вопросы, как только выбор подменяется счётом, математика превращается в управляющий сознанием искусственный язык, выстраивающий вещи и людей в некую числовую вертикаль. Можно применять математику в экономических вопросах. Но она всегда будет приводить к сведению труда, живого усилия, смысла – к числу. В статье я упоминал, что Маркс в ранних работах говорил о неприемлемости измерения труда, а потом свёл всё к числам, хотя и не сказал, как считать. Вот пример того, как предустановка, заложенная в искусственный язык, становится неосознаваемой, как она овладевает разумом того, кто считает искусственный язык только инструментом. В научную парадигму заложено немало предустановок, которые искусно говорящие на научных языках не осознают, но смотрят сквозь них на мир. Искусственный мир. Мир тождества, мир, в котором всё измеряется.

Как я писал, математическое тождество лежит и в основе эзотерических систем. Это самотождество шарика нашей Вселенной самому себе, это постоянное отражение «что вверху, то и внизу». Это замкнутость мира, в котором не может быть ничего по-настоящему нового. Вот, кстати, что пишет Георгий Гачев, более 30 лет изучающий языковые картины мира (много лет писал «в стол», и потому об этих масштабных разработках многие даже не слышали):

«В силовом поле этих трех сверхличных субстанций - субъектов русского бытия бьется Логос русской Личности: Пушкина, Достоевского, Федорова, Горького, Бердяева... - с <мукой понять непонятное> и <объять необъятное>. Тут есть свои общие черты. Если формула логики Запада, Европы (еще с Аристотеля): это есть то (<Сократ есть человек>, <Некоторые лебеди белы>), то русский ум мыслит по формуле: не то, а... (что?)...

Нет, я не Байрон, я другой (Лермонтов).

Нет, не тебя так пылко я люблю (Лермонтов).

Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем (Пушкин).

Не то, что мните вы, природа (Тютчев).

Не ветер бушует над бором (Некрасов).

Русский ум начинает с некоторого отрицания, отвержения (в отличие, например, от немецкого: отрицание - второй такт в триаде Гегеля, но начало развертывания мысли - <тезис> = положительное утверждение), и в качестве <тезиса = жертвы> берется некая готовая данность, с Запада, как правило, пришедшая (<Байрон> у Лермонтова; те рассудочники, кто мнят, что природа <бездушный лик> - у Тютчева), или клише обыденного сознания... Оттолкнувшись в критике и так разогревшись на мысль, начинает уже шуровать наш ум в поиске положительного решения-ответа. Но это дело оказывается труднее, и долго ищется, и не находится чего-то четкого, а повисает в воздухе вопросом. Но сам поиск и его путь уже становятся ценностью и как бы ответом».

Так вот, всю историю, после неудачи с Вавилонской башней, шло Чаромутие – создавались искусственные языки. Искусственные языки народов как-то соотносятся с Праязыком, и как-то соотносятся с научным языком, который, являясь следующей ступенью чаромутия, так же служит управлению обществом. Что значит «так же»? Так же – на основе веры в знание. На основе веры тождества мира и языка, мира и магической системы, созданной искусственным языком.

Очень важно понять, какое место в истории занимает Русь и Русский язык. Причём понять сверху вниз, и смысл отдельных слов здесь будет далеко не первой ступенью. Кроме того, почему это понимание не должно быть в том числе и научным? Научности совершенно недостаточно, но она очень желательна! По Лукашевичу, арабский является очень и очень древним, но всё же чаромутным языком. В нём есть славянский слой, а есть чуждый, привнесённый. Ничего странного в том, что русский и арабский соотносятся, при таком подходе нет. Но есть место для истории, для географии, для других «классических» или «научных» подходов. Почему мы должны это отрицать? Если Вы согласны с тем, что Язык относится к первому приоритету, то почему же Вы не считаете важным понять, как образовывались языки, с какой целью, как ведутся языковые войны (войны на первом приоритете!), к чему мы пришли сейчас, куда мы идём, что будет с русским, как каждый из искусственных языков (чаромутных языков народов и научных, религиозных, эзотерических) влияет на сознание, и т.д.?

Другим важным моментом является то, что научные языки, приняв греческий и латынь, стали превозносить одну сторону жизни, называемую ими «объективной». Не буду снова говорить про отчуждение от «субъекта», а обращу внимание на то, что ведь работа с «объективным» и стала сильной стороной науки! Действительно, наука устанавливает «факты», «законы», она многое сделала для этого и многого добилась! Работая с тем, «что за видимостью изменений остаётся неизменным», наука работает с истиной. Её не интересует правда, которая способна изменить даже незыблемые законы (или открыть новые), её интересует какая истина стоит за «субъективной» (в языке науки – «мешающей») правдой. Но ведь вопрос, который наверняка интересует не только учёных, но и многих и многих «простых» людей, совершенно правомерен – а какая действительность стоит за указанным соотношением русский-арабский? Я, например, просто хочу понять, почему я должен считать арабский системным языком своего мозга. Я отлично отношусь к арабскому, даже брался учить его – правда, дальше алфавита и правил чтения не пошёл. Но всё же почему? Когда и как арабы перехлестнулись с… русскими?, и почему произошло такое странное взаимопроникновение языков[3]? Что это – два праязыка? Я думаю, системность арабского не может быть доказана методом Вашкевича, если я правильно его понял (из Вашего письма не следует того, что я в чём-то ошибся).

> …не до жиру – быть бы живу! Возможно Лукашевич поможет нам в будущем задуматься о гораздо более глобальных вещах.

Я считаю, что нужно задумываться как раз о глобальных вещах. Второстепенен как раз определённый кем-то смысл слов. Например, одной из глобальных вещей является отношение к жрецам. Я возьму Ваше же утверждение.

«Жрецы древности, владея Праязыком и зная об этих более глобальных вещах (т.е. жили в ладу с Промыслом Божьим), всё же проиграли битву (это так для краткости) и в результате мы имеем Чаромутие (замутнение Праязыка)».

Я отсюда вывожу такие отождествления (конечно, я могу ошибаться, делая выводы на основе одного предложения, притом не зная Вас лично. Тем не менее). «Владение Праязыком = жизнь в ладу с Промыслом», «жрецы проиграли битву = началось чаромутие». Мне кажется, здесь также подразумевается: «Праязыком владели не все, а жрецы. Жрецы знали о глобальных вещах, а другие не знали. Была битва жрецов против кого-то, кто начал чаромутие». Я знаю, что в КОБ жрецы противопоставляются знахарям. Но никакого отличия между ними нет, если жрец – это функция, если это социальная роль. Почему? Да потому что в этом случае жрец, опираясь на веру в знание, устанавливает систему управления обществом в соответствие с этим знанием (то есть и определяет роль для себя, и роли для других). Возможно, Вы скажете: «всё дело в том, хорошая или плохая эта система». На это я отвечу: «плохая! Всегда плохая!». Почему? Потому что это система. Это заранее заданная знанием (разумом), и, глубже, языком, отчуждённая от ткани жизни конструкция. Даже если она строится с благими намерениями, она будет разрушена жизнью как статичная, как довлеющая над человеком, над его собственным внутренним смыслом, над его глубинным пониманием. Всё дело как раз в том, что человечество всю историю играет в систему (ту или иную), в управление обществом сверху, верит в учителей, в учительство, в науку. Проще говоря, верит исключительно в истину, подчиняя истине правду. Да, можно сказать «жрец=жизнерекущий» (а можно – «=жьрец, жирец», т.е. самый сильный, властный, богатый, а можно «жьртвец» – что, по Вашему, «объективно»?). Но как только «жизнерекущий» начинает «понимать глобальные вещи», а остальных делать вечными учениками, как только он начинает говорить об исключительности его знания, как только он занимает «нишу жизнеречения» (полагая, что такая ниша есть) – он становится жирцом. Можно ли назвать калик перехожих, которые некогда были на Руси, жрецами? У меня бы язык не повернулся так сказать, это, по-моему, слова вообще из разных смысловых полей. Каликам можно в умозрительных моделях приписывать всякие «роли», но они уж точно не занимали никакой ниши – они бродили, странствовали, и были всем телом вплетены в те ситуации, в которых вели «жизнеречение». Они влияли на ситуацию не каким-то «знанием», не каким-то «законом предков» или «праязыком», и не речами на главных площадях! Скорее, здесь уместно говорить как раз о том, что они подчиняли опыт и знание (немалые) свежему взгляду на мир, они всегда были открыты новому, и это позволяло сделать самое главное – непознаваемое внутреннее усилие, которое разом меняло ситуацию вокруг, а у простых людей вызывало впечатление почти чудесного, но очень мягкого, гармоничного вмешательства. Однако эта гармония, этот лад, эта магия, знания человеческой души, травок или планетных ритмов вторичны и зависимы – а первично внутреннее усилие и открытость новому, которые как раз не выводятся ни из одной концепции, теории, системы, вообще не выводится ни из знания, ни из языка. Это то, что называется путём Воина. Только Русские Воины были ещё (хотя и необязательно) – во вторую очередь! – Маги. А чаромутие начали как раз Жрецы. Это Маги, которые забыли про то, что человеку должно быть Воином, что знание «тонкого мира», устройства Вселенной, иначе говоря, знание Праязыка (или, скажем, философского камня) не делает человека человеком. Чаромутие – это создание собственной магической системы. Это, опять же, очень серьёзное положение – потому что в связи с предъидущим оно означает: всю историю на Земле происходила глобализация под знаком чаромутия, под знаменем создания жёсткой магической системы, управляющей жизнью на Земле, которая бы полностью контролировала Воинов и вторжение Неизвестности. Все чаромутные языки – попытка избежать неизвестного, уход с пути Воина. В моей статье Вы найдёте высказывание Гинзбурга о том, что религия есть попытка избежать опасностей неопределённого, влияния непредсказуемой и опасной Среды. Гинзбург говорит: я, мол, сам боюсь, но эти страхи недостойны человека и надо заниматься наукой. Что недостойны – трудно не согласиться. Однако научный путь также магичен, как и религиозный («религиозный» в понимании Гинзбурга – он под религией понимает те или иные формы идолопоклонства). И никакие лекарства, никакие новые материалы, никакие научные теории не спасут человека от того страха, о котором говорит Гинзбург; улетая к «Солярису», другим звёздам и мирам, мы просто расширяем Землю до дальних пределов. Вот почему и «объективная» наука, и другие формы идолопоклонства нацелены на построение Системы, вот почему все эти формы являются её подсистемками – они призваны давать то или иное «спасение» от страхов перед неизвестным. Всё сказанное имеет самое непосредственное отношение к Языку и Чаромутию. Все формы идолопоклонства сводятся к одному и тому же – вере в знание, а в пределе в язык. Путь Мага – Спасение, построение магической системы для защиты от неизвестного, определение формулы «что нужно делать, чтобы спастись». Сегодняшним Жрецам нужно завершение глобализации и окончательное установление магической системы[4], чтобы стать независимыми от всех перемен в обществе, от всех событий, происходящих сегодня с человечеством. Если наша цивилизация погибнет – они уйдут учителями в следующую. Как? Через «другие миры», через «двадцать третье измерение», через «Сириус», через «выход за пределы физического тела в тонкую структуру бла-бла-бла» – нужно знать язык их магической системы.

Конечно, я привожу некие «толкования». Однако Лукашевич даёт нам основу для того, чтобы говорить, что это толкования действительно происходившего на Земле. Сказать, что всю историю из Славянского языка лепили сотни искусственных языков, в том числе арабский (который, возможно, сильно выделяется в ряду других чаромутных языков), и показать это на языковом и историческом материале – очень много. И это не просто «больше», чем система соотношений русский-арабский. Это вообще выходит далеко за рамки «только языка» (лингвистики). Это даёт знания о глобальном, которые гораздо важнее знания смысла немотивированных русских слов в арабском и наоборот – как знание физики, описывающей «объективный» мир (хотя слово значит «природа») важнее знания формулы F=ma (хотя для чего-то вам в жизни эта формула, может, и пригодится), а знание философии физики (осмысление знаний о природе) важнее, чем знание физики. Что ничуть не умаляет того, что сделал Вашкевич. Если Вы так привержены его методу, знаете его и понимаете, было бы здорово, если бы Вы, в свою очередь, показали, что он даёт.

> Если я правильно понял, Вы говорите что язык, которым написана КОБ, препятствует её воплощению в жизнь, в результате чего КОБ не сможет успешно противостоять на первом мировоззренческом приоритете другим концепциям.

Не совсем. Я сказал так: «КОБ выражена всё же более «научным» языком. Это не совсем минус, но всяко к этому необходим плюс – плюс живого языка многих людей, а точнее, плюс их огонька, собственного способа концептуализации того мировоззрения, которое призвана выразить КОБ». Странно, что Вы говорите о противостоянии. Если понимать, что есть два мировоззрения, то есть ещё и содействие – или Вы считаете КОБ единственной, выражающей справедливость, а со всеми остальными нужно бороться?

Да, препятствует. Но не сам по себе язык. А то отношение к нему, которое проявляется со стороны многих последователей КОБ. И моя статья, и ответы Вам, Евгений, были посвящены в том числе тому, что утверждение любого языка как «правильного» приводит к самому страшному виду идолопоклонства. Да, мне не нравится ни использование сложного «терминологического аппарата» (мне даже это словосочетание не нравится), мне не нравится даже название – но не в этом дело. Раз уж сказал, поясню сначала, почему не нравится. «Концепция» – потому что нерусское[5] слово, смысл его не определён, не увязан с живыми словами нашего языка. «Общественной» – слово «общество» есть слово отвлечённое, оно связывается в нашем разуме (разуме Русской речи) с некой надстройкой, с тем, что возвышается над просто совокупностью людей. «Общество» – уже предполагает некую систему, некий увязывающий закон, которому подчинены люди, здесь хорошо ложится «общественный договор» – но этот самый «договор» как раз отражает покорность людей писанному закону, системе, отчуждение управления. Совсем другое, кстати, выражается в слове «община». Можно долго говорить на эту тему, но акцент на системе мне не нравится. Мне не нравится слово «безопасность» – потому что это затягивает в те смысловые поля, где, чтобы начать жить и творить, человеку нужно сначала обеспечить (то есть полностью устранить необходимость попечения) выживание. А это не так уж само собой разумеется, это марксизм, не более того. Кроме того, если всю историю идёт война (например, двух мировоззрений), то на чёрта нам безопасность? Безопасно в тылу, безопасно тем, для кого жизнь – высшая ценность. НО. Несмотря на то, что мне нравится ни «терминологический аппарат», ни название, я не отрицаю КОБ как таковую – потому что могу свести все эти не нравящиеся мне смыслы к тому, что на внутреннем языке считаю правильным. Пусть будет «концепция» – да ради Бога! Мне приходится пока говорить и «концептуализация», и «концептуализм» – другое дело, что я знаю как говорить по-другому с теми, кто эти слова не знает. И считаю себя обязанным не учить этим словам, а самому обходиться без них – потому что это всё же больше ярлыки. Именно так. «Общественной» – думаю «для людей». «Безопасности» – думаю «победа справедливости». Уже после того, как вчера я ответил Вам, на форуме увидел некие замечания именно к языку КОБ. На мой взгляд, многие из них справедливы. Да, нет своеобразного проводника сквозь «основополагающие тома», да, очень тяжело читается, да, язык «научный» (сухой, многословный, с многочисленными «терминами» из мёртвых языков). Кое-что мне и вовсе резко не нравится (иначе говоря, мне трудно перевести это на внутренний язык, чтобы это осталось в моём понимании «правильным» и при этом чтоб не покривить душой при переводе) – например, «иерархически наивысшее объемлющее управление». Несмотря на попытку развести «иерархию» и «толпо-элитаризм»[6] и прочие названия пирамид[7], в языке они накрепко связаны. Как только какая-то сила поставлена над человеком, выше – возникает смысл идолопоклонства. Воздействуют ли на человека «процессы», происходящие на иерархически[8] более высоких уровнях (то, что эти уровни можно вводить, совершенно понятно, вопросов нет)? Конечно! Абсолютно ли, тотально ли это воздействие? Нет. Человек присутствует во всех иерархиях и холархиях как объект, как разумная обезьяна. Но у человека есть кое-что ещё, чего нет больше ни у одного создания, и что делает его внеиерархичным, внесистемным, внеприродным. И для меня все эти иерархии-холархии – иногда полезные, но всё же игрушки. Инструменты? Да, когда не касаются людей и смысла (вот уж не знаю, как часто такое бывает). По отношению к человеку, в осмыслении чего бы то ни было, в живом слове – интеллектуальные игрушки, опасные для того, кто в них играется. Тексты, тем более на жёстких искусственных языках, глубоко недостаточны, и их неразвитие очень опасно. Что касается «читать с соображением» – это, на мой взгляд, излишнее замечание. Всё нужно читать с соображением. А я ещё говорю – обязательно читать между строк. Просто обязательно. И «проще»-«сложнее» тоже, на мой взгляд, не сводится к плоскости «привычное»-«новое». И привычное, и новое можно выразить проще или сложнее. Я тоже пишу сложно, люблю ёмкие предложения с плотноупакованным смыслом. Но всё же выразить новое можно по-разному. И «научный подход» с тяжеловесными «терминологическими аппаратами» мне (лично!) не нравится, он ни необходим, ни достаточен, вся эта тяжеловесность в лучшем случае даёт большое количество подробностей и взаимосвязей, но лежит вне плоскости смысла, не даёт гарантии передачи собственно огонька мировоззрения. Я всем этим говорю: почти всё, что мне «не нравится», я сам же принимаю, предполагаю как «правильное», переводя на внутренний язык, и допуская, как я говорил, что «каждый по-своему прав», стараясь не придираться к словам, не отрицать сказанное из-за того, что не нравится язык, а понять, что же хотел сказать человек. И теперь я могу перейти от того, что мне «не нравится», к тому, в чём, собственно, дело, в чем, собственно, «замечание» к КОБ. Как я уже говорил, это её неподвижность. Основополагающие тома скоро станут святыми, хотя прочитать до конца их по-прежнему сможет меньшинство. Однако это считается упрёком тем, кто читает. Давайте делить ответственность хотя бы пополам! Соображение же возникает противоречивое – и часто это приводит к крайностям: то ли отрицанию (когда не получается непротиворечивый перевод на внутренний язык и нет кредита доверия, попытки увидеть правду даже там, где формально видится что-то нехорошее), то ли догматизация и обожествление, использование исключительно терминов и цитат. Ну нельзя текстовыми средставами передать мысль (особенно о глобальном!) непротиворечиво! И в этом нет проблемы, проблема в настаивании некоторых «сторонников» на том, что все, кто видит противоречия, должны пойти и поработать над собой. Я считаю, напротив – если противоречий нет, если нет вопросов, внутренней работы, то… не знаю, насчёт куда идти я не скажу, но, во всяком случае, это не «владение концепцией». Это значит «концепция овладела тобой». КОБ призвана выражать одно мировоззрение из двух, но разве кроме КОБ невозможны другие концепции, другие языки?

Итак, Евгений, по-моему мнению, язык КОБ в какой-то мере препятствует осуществлению замысла. Но эти «препятствия» из разряда «– а я бы сделал лучше! – а ты сделай!». Эти препятствия преодолимы – это препятствия субъективного представления и субъективного восприятия. Но вот «в общении же понятийный аппарат КОБ должен быть основой» – это гораздо более серьёзное препятствие для… кстати, для чего? Реализации концепции? Или осуществления справедливого жизнеустройства? Разница огромна! Никто не должен и не обязан использовать понятийный аппарат КОБ как основу общения. И вообще никто не должен использовать какой-то один, какой-то определённый понятийный аппарат для общения. Это просто смешно – извините, Евгений, я не над Вами смеюсь, но над вот этой картинкой, которая у меня лично рисуется, когда я читаю эти Ваши слова. Возможно, у Вас картинка другая. Я могу многие положения КОБ[9] высказать совершенно по-другому – своими словами, или словами других известных мне Воззрений. Да, я не сделал из своих слов нескольких томов – но я и не говорю об этом! Просто использование одного понятийного аппарата и есть убийство живого языка, и есть поглощённость и поклонение языку искусственному. Многие положения КОБ в других Воззрениях высказаны гораздо лучше, описаны гораздо подробнее, к тому же живее, без «терминов» сложных[10] – но разве это упрёк авторам? Нет, конечно – никто не совершенен, никто физически не сможет описать Всё, да ещё так, чтобы всем угодить! Но не стоит, на мой взгляд, и асболютизировать Концепцию. В самой КОБ, насколько я помню, даже выражается отношение к такой абсолютизации и опасения. Совершенно не напрасно.



--------------------------------------------------------------------------------

[1] именно об, кстати, и яблочно-башенные мифы. Интересно, что яблоко (познания) по смыслу шар, «облое», бесконечный замкнутый мир Традиции, всеобъемлющий Логос (Язык!), а Башня до небес – символ позитивизма, вертикали от Земли к Небу, символ верхопрестольной Главы.

[2] Если язык неподвижен, жизнь также неподвижна, она «развивается» только ходом туды-сюды по клетке жёсткого языка.

[3] Вообще взаимопроникновения языков никогда не происходило. Возможны заимствования (которые почти не затрагивают сердце языка, его суть), но при встрече лоб в лоб происходит поглощение одного языка другим.

[4] Первая и главная формула магической системы, явно не открытая для людей, но проводимая на всех уровнях, внедряемая в подсознание всеми способами – «без системы нам никуда». Это обеспечивает безопасность – всё остальное, в том числе главные формулы формы системы (капитализм, социализм, экуменизм, каждому-своё), не так важно.

[5] хотя, возможно, это олатиненное слово Этруссков – но пока, в любом случае, «концепция» чуждое, не встроенное в язык слово.

[6] Также не нравится то, что сторонники КОБ часто говорят: «они – толпари». Люди – не толпари. Люди повязаны системой, как и все «продвинутые». Им сложно. А русский человек отрицает «концепции» и сложные греческие и латинские термины очень даже не зря – иначе давно б спёкся. Каждый «толпарь», даже раздражая своим «стереотипным и зазомбированным взглядом», «обусловленностью системой» и т.п., имеет свою частичку правды и сопротивляется любым глубокоумным «разводам». Если у нас отнять это свойство – нам крышка. Это – анти-системное свойство, это – отстаивание права на свою правду, и это то, что осталось в наибольшей степени как раз у русских. Разумеется, это несколько односторонний взгляд на проблему «толпарей», и, признаться, меня самого часто раздражает, когда люди вместо закрытости зомбированию и открытости новому делают наоборот, да ещё часто под соусом «да я всё знаю, у меня даже одно (два, три) высших образования, и меня уж точно никто не зомбирует». Но всё же я хочу подчеркнуть, что это оскорбительное проименование людей очень сильно влияет на то, что происходит с концепцией.

Не согласен я также со всем, что выражено в работе «Язык наш – как объективная данность…». В частности, относительно заимствованных слов. Впрочем, моё отношение к заимствованиям вкратце выражено в статье. Это – серьёзная тема, касающаяся, конечно, и языка самой концепции.

[7] а что же, правильно – надо разводить, если «терминология» сложилась, но появляются смыслы, не соответствующие мировоззрению.

[8] Мне больше нравится слово К.Уилбера «холархически».

[9] и многие положения, которых нет в КОБ – очень важных причём положений, относительно, например, языка. Серьёзным дополнением я считаю понятия чаромутия и языковой войны, понятие языка как оружия первого приоритета, причём выше методологических и концептуальных средств оформления мировоззрения (и вообще передачи смыслов).

[10] Например, своего рода «концепция» излагается в книге Неведимова «Религия денег». Уже из названия следует, что она более узка – но всё же очень и очень детально, чётко живописует и то, к чему мы пришли, и то, откуда, и как. И даже говорится что делать. Лично я соглашаюсь не со всем (хотя кредит доверия и чтение между строк не оставляет каких-то «изъянов», которые непремнно хотелось бы оспорить), но политэкономия объяснена превосходно!